Метод доктора Квина - [2]

– Игорь Крайс, – сказал я неохотно.

Оле вдруг остановился, чтобы через мгновение догнать меня одним прыжком.

– Крайс? С «Тритона»? Очень рад! Вы вернулись где-то неделю назад, да?

– Если быть точным, десять дней. – Я удивился – Откуда ты знаешь? Я слышал, что вам не сообщают новостей.

– Э-э… не преувеличивай! – Оле выпятил губы и покровительственно улыбнулся. – Не во все, что говорят, надо верить. Кое-что доходит и до нас. Иначе, в этой дыре можно сдохнуть от скуки. Только, – он серьезно посмотрел на меня, – не проговорись Квину. Он думает, что это мешает лечению. Все равно, это не имеет никакого значения. Кроме меня здесь нет… профилактических, одни необратимые, понимаешь, да? Они просто ждут положенного срока. С ними все кончено, их мозги никуда не годятся… Бедняги!

– Ты прилетел на «Тритоне», – продолжил он после короткой паузы. – Здорово! Наконец-то я все узнаю из первых рук. По радио не передают никаких подробностей, а меня они и интересуют. Ну и ну! Вот так сюрприз! Давненько тут не было никого такого… межзвездного, как ты… Ты был вторым пилотом, да?

Он трещал не умолкая ни на минуту, путался под ногами, вырастал то справа, то слева, то опять преграждал дорогу. Он продолжал болтать, даже когда мы вошли в холл.

– Кабинет шефа здесь, – показал он на двери слева. – Когда вы закончите, загляни в библиотеку, поговорим. Я познакомлю тебя с нашим миром…

Он пошел дальше, а я облегченно вздохнул. Его болтовня, хоть и полезная как источник информации, мешала мне сосредоточиться перед разговором с доктором.

Я негромко постучал и толкнул дверь. В комнате, за большим антикварным столом, сидел лысеющий мужчина. На его носу висели погнутые очки в проволочной оправе. Он посмотрел на меня над стеклами, ответил добродушной улыбкой на мое «Здравствуйте» и показал на кресло.

– Приветствую вас на острове Оор, Крайс! Меня зовут Квин, – сказал он, когда я уселся.

Именно так я его и представлял, хотя мне описывали его только в двух словах. Это действительно был «пожилой докторишка из старого фильма»…

– Вы вернулись с Шестьдесят Первой Лебедя… – сказал он бросив взгляд в бумаги на столе. – Наблюдение за психическим состоянием показало… Да… Мои коллеги из Космеда не увидели ничего серьезного. Вы знаете симптомы? Да, здесь написано, что вас проинформировали… Это часто повторяется?

– На обратном пути – несколько раз, с шести – или семидневными перерывами. Один раз случилось на Земле. Это очень неприятное ощущение, доктор. Я просыпаюсь и не знаю, кто я и где нахожусь. Временами это длится по несколько часов.

– Да, да… – пробормотал Квин. – Об этом написано в ваших бумагах. Прошу за мной.

Он встал, открыл дверь в следующую комнату и пропустил меня вперед. Стоя, он едва достигал моего плеча. Комната, в которую мы вошли, по-видимому была манипуляционным кабинетом. Посередине стоял стол заваленный пробирками, пузырьками и медицинскими инструментами. Выглядело все достаточно гротескно, как декорации к «Фаусту». Все, что я здесь увидел, показалось мне невероятно древним. Просто трудно было поверить, что эта старина, как островок в реке времени, противостоит течению и сосуществует с действительностью XXIII века.

Мои размышления прервал Квин.

– Я вижу вы удивлены, – сказал он весело. – Это нормальная реакция. Вам не понятно, каким образом я добиваюсь большего, чем мои коллеги из Космеда? Никаких чудес нет. У меня самое современное оборудование, просто я прячу его от пациентов. Практика показывает, что вид всех этих цефалоскопов, конфликтографов и тому подобного, плохо влияет на процесс лечения. Все должно гармонировать с окружением… Как видите, у нас здесь перемешаны стили и эпохи, но я стараюсь не выходить за границы девятнадцатого века… естественно, это касается только внешнего эффекта… Предпочтение девятнадцатому веку, определяется исключительно моими личными симпатиями… Я люблю это время, последний период относительного спокойствия в истории человечества.

Квин посадил меня в мягкое кресло и опутал голову сетью электродов и проводов. Какое-то время он рассматривал скрытый от меня экран, потом подошел ко мне и улыбнулся.

– Действительно… все в норме. Я даже не заметил нарушения ритмов, о котором упоминается в диагнозе. Но кое-что я нашел… будто… вы не уверены в своей личности… Это, знаете ли, можно интерпретировать по-разному. Дополнительные исследования и наблюдения со временем внесут ясность. А пока отправляйтесь в пятнадцатую комнату, я приказал приготовить ее для вас. Там вы найдете распорядок дня и план здания. Когда соскучитесь, можете воспользоваться библиотекой. Нет, нет… – улыбнулся он предупреждая мой вопрос. – Книги у нас разные, не только девятнадцатого века. Это совсем другое дело… Печатное слово действует на пациентов совсем не так, как слуховые и визуальные раздражители. Воображение работает на основе внутренних переживаний… Остальное… – он опять улыбнулся. – Извините, это уже слишком специально, боюсь вам надоесть…

Я вышел из кабинета. Кроме стола я успел заметить несколько больших резных шкафов заставленных книгами и папками. На одном из них стояла массивная бронзовая статуэтка атлета, на другом я заметил старые каминные часы отделанные мрамором и инкрустированные золотом.