Меткая Пуля - [57]

Меткая Пуля придвинул скамью, сел с раздосадованным видом и после минуты размышления начал свой рассказ:

— Лет пятнадцать назад Серый Медведь, которому в то время было не более двадцати лет от роду, но который был уже знаменитым воином, отправился во главе пятидесяти лучших своих воинов в прерию попытаться напасть на белых. В то время кайнахи жили не здесь, компания пушных промыслов не проникла еще так далеко по берегам Миссури, и форта Макензи не существовало. Кайнахи охотились на свободе на обширных землях, которыми впоследствии американцы завладели, вытеснив оттуда краснокожих. Тогда селение кайнахов примыкало к южной границе этой территории и находилось в восьмидесяти милях отсюда. Серый Медведь в первый раз возглавлял экспедицию. Как и все молодые люди его лет в подобном случае, он сиял от гордости и горел нетерпением отличиться и доказать старейшинам своего племени, что достоин предводительствовать храбрыми воинами. Как только экспедиция выступила, он тотчас разослал шпионов по всем направлениям и запретил своим воинам курить, опасаясь, как бы огоньки трубок не выдали врагам его присутствия. С необычайной мудростью он принял все меры предосторожности, необходимые в подобном случае. Его экспедиция прошла блистательно: он захватил несколько караванов, ограбил и разрушил несколько плантаций, его воины вернулись с громадным количеством добычи и уздечками лошадей, увешанными скальпами. Сам Серый Медведь привез с собой слабенькую девочку двух-трех лет, которую бережно держал на руках или усаживал перед собой в седле. Этот ребенок и есть та самая высокая и красивая девушка, которую вы видели сегодня.

— А!

— Белая она или индианка, американка или испанка — этого никто не знает и не узнает никогда. Вам известно, что некоторые индейцы родятся белыми; цвет кожи еще не признак, по которому можно было бы отыскать родителей девушки. Словом, вождь взял ее в приемные дочери. Но по мере того как девочка росла, она приобретала все большее влияние на него, которому он подчинялся против воли; наконец это влияние легло на него таким гнетом, что вождь племени встревожился. Впрочем, образ жизни Цвета Лианы… это ее имя…

— Знаю, — перебил граф.

— Я говорю, — продолжал охотник, — образ жизни этого ребенка всегда был странен, она не резвилась, не играла и не смеялась, как другие девушки ее возраста. Она по большей части грустна, задумчива, дика, бродит всегда одна в лугах, то носится по траве, усыпанной бриллиантовыми росинками, словно газель, то мечтает в лунную ночь, бормоча слова, которых никто не слышит. Порой издали видели — поскольку близко подойти никто не осмеливался — возле нее некую тень с опущенной головой, которая по целым часам неотлучно следовала за ней, но когда девушка возвращалась в селение и ее принимались расспрашивать, она только молча пожимала плечами или плакала.

— Это действительно странно.

— Не правда ли? Вот вожди и собрались вокруг огня совета; они решили, что Цвет Лианы околдовала своего приемного отца.

— Идиоты! — пробормотал граф.

— Быть может, — продолжал охотник, покачав головой, — но дело в том, что они вознамерились бросить ее в прерии на растерзание диким зверям.

— Бедняжка!.. И что же?

— Серый Медведь и Белый Бизон, которые не были приглашены на совет, услышав об этом решении, немедленно отправились туда и лживыми словами сумели так обработать старейшин, что те не только отказались от мысли послать девушку на неминуемую гибель, но с этой минуты стали считать ее гением-хранителем их племени.

— А Серый Медведь?

— Все так же, как и прежде.

— Только-то?

— Только.

— Так вот что я вам скажу, любезный мой друг Меткая Пуля: в течение двух дней я узнаю, такая ли колдунья эта девушка, как вы говорите, и что мне о ней думать.

Охотник ответил невнятным ворчанием и, не говоря больше ни слова, растянулся на мехах и захрапел.

ГЛАВА XV. Белый Бизон

Выйдя из хижины, где расположились граф и его друзья, Серый Медведь направился к жилищу Белого Бизона.

Начинало темнеть; кайнахи, собравшись вокруг небольших костров, разведенных перед входом в каждую хижину, весело беседовали между собой и курили трубки.

Вождь отвечал кивком головы или приветливым жестом на дружелюбные поклоны воинов, встречавшихся на его пути, но нигде не останавливался и шел все быстрее по мере того как сгущался мрак.

Наконец он дошел до хижины, стоявшей почти в самом конце селения, на берегу Миссури.

Пытливо всмотревшись в окружающий его мрак, вождь остановился у этой хижины, собираясь войти.

Однако, уже взявшись за занавеску из бизоновой шкуры, висящей у входа, он внезапно остановился и задумался, точно пытаясь собраться с мыслями.

Внешне эта хижина ничем не отличалась от других, она также была круглая, с кровлей в виде улья и сделана из переплетенных ветвей, скрепленных глиной и покрытых сверху циновками.

Однако после минутного размышления Серый Медведь приподнял занавеску, вошел и остановился на пороге, говоря по-французски:

— Добрый вечер, отец.

— Добрый вечер, дитя, я ждал тебя с нетерпением. Садись возле меня, нам надо поговорить.

Эти слова были сказаны на том же языке тихим голосом. Серый Медведь сделал несколько шагов вперед и опустил входную занавеску.