Метеор - [19]

XV

Ясновидец замолк, искоса поглядывая на кончики своих пальцев.

- Где он жил? - спросил хирург.

- Тропики... - пробормотал ясновидец. - Острова... У меня ощущение чего-то темно-коричневого, похожего на жженный кофе, асфальт, ваниль или кожу негра.

- Где он родился?

- Здесь, где-то здесь, - неопределенно показал ясновидец. - У нас, в Европе.

- А кем он был?

- Надсмотрщиком, кажется. Человеком, который кричит на людей. - Ясновидец наморщил лоб, силясь вспомнить. - Но прежде он был химиком.

- Где?

- Ну, на сахарном заводе, - недовольно ответил ясновидец, словно его раздражал вопрос о таких очевидных вещах. - Подходящее место для человека с двумя разными мирами в душе, не так ли? Зимой страда, спешка, крики, а летом тихо, завод стоит, только в лаборатории работает человек. Или грезит... - Он начертил в воздухе шестиугольник. - Вы ведь знаете, как в химии пишутся формулы? В виде шестиугольника: на каждой стороне буква. Или как пересекающиеся лучи...

- Он говорит о структурных формулах, - пояснил терапевт. - Это называется стереохимией: наглядное изображение сочетаний атомов в молекулах.

Ясновидец кивнул как-то почти одним носом.

- Да, - сказал он. - Представьте себе, как эти формулы складываются в какую-то сетку. Наш химик смотрит в пространство и видит, что они сливаются, переплетаются, скрещиваются. Он переносит это на бумагу и злится, когда кто-нибудь мешает ему. Зимой не то, зимой работа на всех парах, всеобщий аврал и ажиотаж. А вот летом... небольшая заводская лаборатория, залитая солнцем, сладковатый запах жженого сахара. Икс сидит, приоткрыв рот и уставясь на свои формулы. Они похожи на соты, где шестигранные ячейки сливаются в сплошной узор.

Но это не плоскость, это трехмерное, четырехмерное пространство. Иксу никак не удается изобразить его на бумаге... А жара какая! Слышно, как муха, жужжа, бьется о стекло.

Ясновидец замигал, задумчиво склонив голову.

- Это не минутный эпизод; так проходят недели, месяцы... не знаю, сколько лет. Он все силится сконструировать это химическое построение из формул, которые переплетаются и взаимно дополняют друг друга. Это уже не реальные и известные химические соединения, а какие-то гипотетические, вымышленные комбинации, новые несуществующие сочетания, которые восполняют пробелы в химии. Новые еще неведомые "изо" - изомеры и полимеры... - неуверенно произносит ясновидец, - полимеры и поливаленты, которые наталкивают нашего химика на вывод о совсем неожиданных сочетаниях атомов. Он грезит об этих предполагаемых соединениях и их потенциальных возможностях: тут и медикаменты, и красители, и небывалые запахи, и взрывчатые вещества, и пластмассы, которые изменят облик мира. Он исписывает тетрадь за тетрадью формулами бензола, кислот, Сахаров и солей, которых нет в природе, но которые находят свое место в его системе химических построений. Химик все больше начинает верить, что возможно предугадать и рассчитать неизвестные молекулярные соединения, так же как Менделеев рассчитал неизвестные элементы. Химик страшно рад, что он опровергает и рушит современную науку,- опять тот же мотив протеста и конфликта. Он начинает лабораторные опыты с этими гипотетическими молекулярными соединениями, но опыты не удаются, заводская лаборатория для них недостаточна. Тогда химик берет две или три свои, как ему кажется, самые наглядные и бесспорные формулы, которые только надо технически осуществить, и идет с ними к прославленному авторитету, ученому с мировым именем, чтобы убедить этого бонзу от науки, что стоит провести широко задуманный эксперимент.

Ясновидец пожал острыми плечами.

- Разумеется, результат был убийственный. Корифей науки несколькими словами в пух и прах разбил гипотезы молодого химика. Вздор, это невозможно, вы, очевидно, не знакомы с работами такого-то и такого-то, прочтите ту и эту монографии. И под конец великодушное снисхождение: впрочем, можете остаться работать у меня, я вам поручу кое-какую работу, например, поправлять фитили горелок или обслуживать фильтры. А если вы проявите терпение и научитесь работать, как ученый... Но пациент Икс не был терпелив и не хотел учиться работать, как ученый. Бормоча что-то нечленораздельное, он покинул кабинет корифея и бежал от развалин своего химического воздушного замка в такой панике, что.., 503 что остановился лишь на пороге совсем иного мира, где негры добродушно и совсем ненаучно скалили белые зубы.

Ясновидец поднял палец.

- Не поймите меня превратно. Бонза от химии поступил правильно и честно, он оградил науку от диллетантства. Он охотно принял бы доказанные факты, но принципиально отверг гипотезы, которые прежде всего внесли бы в науку беспорядок и неуверенность. _Он должен был опровергнуть гипотезу нашего химика, ибо в жизни ничто не происходит случайно и наобум, ею управляет необходимость.

Хирург, видимо, опасаясь, что ясновидец опять перейдет к отвлеченным рассуждениям, быстро спросил:

- Больше он уж не занимался химией?

- Нет, не занимался. Он не знал внутреннего голоса, который сказал бы ему: "Ничего, это пройдет, поди поиграй, малыш". Каждая катастрофа в его жизни бывала окончательной и непоправимой. Когда несколько слов корифея разрушили все его построения, в нем вдруг с необычайной силой вспыхнуло свойственное ему ощущение одиночества и заброшенности... понимаете, почти удовлетворение тем, что он потерпел такой провал, что все пошло прахом. Он спрятал свои тетради, даже не заглянув в них, бросил работу на сахарном заводе - лететь так уж с треском! - и сам ужаснулся своему ощущению тщеты и никчемности, а еще больше тому, что, собственно говоря, отлично чувствует себя среди этой страшной разрухи.