Метели, декабрь - [132]

Большой психологической глубиной отличается показ взаимоотношений Башлыкова с Ганной Чернушкой. Эта сюжетная линия позволяет открыть некоторые новые черты в характере Ганны и вместе с тем глубже, разностороннее изобразить Башлыкова, который в любви и предстает более привлекательным, естественным, не таким холодно-рационалистичным и жестким, как в деловой сфере. Однако вся его естественность, человечность исчезает, как только Башлыков узнает, что Ганна была замужем за кулаком. Боязнь за свою карьеру в конечном счете оказалась для него решающей. Она победила, перечеркнула любовь Башлыкова.

Разрыв с Ганной свидетельствует о моральном крахе Башлыкова, его человеческой несостоятельности. Так реализовался авторский замысел провести отчетливую параллель между Башлыковым и Василем Дятлом. «Дать хорошо линию — Ганна — Башлыков. Это линия любви — как аналогия любви Василь — Ганна. Там искалечила, погубила любовь нужда, бедность, крестьянская философия, тут — философия аскетизма, подозрительности, недоверия человеку. И та, и эта причины — одинаково бесчеловечны», рассуждал писатель в дневниковых записях. В дальнейшем Мележ хотел показать и политический крах Башлыкова. Но соответствующие сцены остались в набросках, правда, иногда разработанных довольно основательно.

Настоящую партийную принципиальность и гуманистический пафос строителей нового общества в романе «Метели, декабрь», как и в предыдущих книгах «Полесской хроники», с наибольшей полнотой и яркостью воплощает Иван Анисимович Апейка, коммунист ленинского склада, который, по словам автора, «стремится глубоко постигать смысл времени, понимать его сердцем и умом». Писатель показывает человечность Апейки и заботы о будущем народа, деловитость и богатство практического опыта, умение думать самостоятельно и серьезно разбираться в сложных жизненных вопросах. Так, Апейка не может согласиться с тем, что, дескать, на Западе крестьянин привязан к своему клочку земли, а у нас он легко готов отказаться от нее, поскольку в нашей стране нет частной собственности на землю. Наш крестьянин, рассуждает Иван Анисимович, в отличие от крестьян в западных странах, не покупал свой «клочок земли», «он завоевал ее, земельку свою, штыком, огнем, кровью! Разве ж меньшей ценой?!» А в период коллективизации, что ни говори, надо было отказываться от этого так трудно добытого «своего клочка, поделиться им с другими». Решиться на такое крестьянину было очень не просто. Этого никак не могли понять люди типа Башлыкова, но очень хорошо, своей крестьянской душой и сердцем коммуниста чувствовал Апейка.

В набросках глав, которые должны были завершить тему коллективизации в «Полесской хронике», Апейка по-прежнему держится своего трезвого, реалистического подхода к организации колхозов, настойчиво и бескомпромиссно защищает его. Однако тогда, когда стали набирать силу так называемые левацкие перегибы, для Апейки наступает время жестоких испытаний. «Дни бесприютности и бездеятельности. Страшные дни. Самые страшные в жизни». «Он был ничем. Без работы. Без партии…» «Переживания, отчаяние». «Пустота» — снова и снова расставлял автор в своих набросках основные ориентиры для того, чтобы потом показать всю глубину душевных мук Ивана Анисимовича.

Но и в таких обстоятельствах Апейка не может поступиться своей человеческой и партийной совестью. Понимая всю несправедливость Башлыкова, секретаря окружкома Галенчика и других воинственных догматиков, лишивших его партийного билета, Иван Анисимович и теперь чувствует себя солдатом партии, ее сознательным и вдумчивым бойцом, сила которого в том, что правда нового общества, правда партии стала его собственной правдой, его глубоким личным убеждением. «Хочется все понять! До всего дойти умом и сердцем! Есть любители считать доблесть в том, что не умеют рассуждать. Партия сказала, партия решила!.. Нечего рассуждать!.. А я хочу думать, хочу понять все, ощутить, как свою правду. Я должен убедиться во всем, а для этого я должен понять все, почувствовать! Умом и сердцем! Подлинный большевизм и есть убежденность! Мы большевики от убежденности. В этом наша особенность и наша сила! Сила! Ибо нет ничего сильнее, чем твердость убеждений!» — взволнованно говорит герой Мележа. Это мужественный голос борца, голос человека, не способного на нравственный компромисс, на сделки с совестью.

Размышляя о судьбе Апейки, писатель намеревался показать, что Иван Анисимович не мирится с постигшей его бедой и открыто добивается справедливости. Апейку восстанавливают в партии, правда, с выговором. И работать ему придется на новом месте. Все это многозначительные намеки на то, что и в дальнейшем Апейке вряд ли будет легко. Но он чувствует себя победителем. В главном он действительно победил безусловно. Более того. Есть полная уверенность, что такой человек никогда не согнется, не изменит своей партийной совести и той великой народной правде, которая выстрадана всем опытом его жизни, стала важной частью его человеческой сути.

В материалах, которые сначала предназначались для ненаписанных романов «За осокою берег» и «Правда весны», а потом, по самой последней и также неосуществленной, нереализованной прикидке, должны были стать продолжением «Метелей, декабря», намечено очень реалистическое сюжетное завершение и судеб других героев. Так, Ганна Чернушка, перегорев сердцем к Василю и разочаровавшись в Башлыкове («Василь — отрезанный ломоть. Башлыков — пустое»), должна была вернуться в Курени, ожидая ребенка от ненавистного ей Евхима. Прежние, более ранние варианты, в которых Ганна становилась женой Миканора и находила с ним свое женское счастье, Мележ отбросил.