Метательная артиллерия и оборонительные сооружения Древней Руси - [31]
На обширной военно-инженерной работе, проводившейся московским правительством, несомненно, выросли очень значительные кадры крепостных зодчих, горододельцев. Ими очень дорожали, стремясь при военных столкновениях забирать у противника этих мастеров. По крайней мере несколько позже сын Донского Василий I в договоре с князем Владимиром серпуховским (около 1390 г.) оговаривал: «А кого собе вымемь огородников и мастеров, и мне князю великому з братьею два жеребья, а тобе, брате, того треть»[353].
Что касается рядовой рабочей силы и транспортных средств, то они, конечно, мобилизовались обычным путем — сгоном феодально-зависимых крестьян. Вспомним, что «городовое дело» в Новгороде осуществлялось крестьянством волостей «елико их есть во всей Новгородской земли и области, а Новгородские люди толико кто пригожь с торговых с рядов нарядчики были»; в 1430 г. «пригон был крестианом к Новугороду, город ставити, а покручал четвертый пятого…»[354]. В Москве дело обстояло, наверное, также. Располагая достаточными кадрами зодчих и каменщиков и неисчерпаемыми резервами простой рабочей силы, москвичи начинали работу с твердой уверенностью в ее реальности и имели полное основание надеяться «на свою на великую силу»[355]. Сарказм тверского летописца, бросившего эту фразу в связи с началом строительства Московского кремля, был опрокинут действительностью.
Эти мастера сохранялись в Москве и позже, может быть, работая на стройке не известных нам сооружений. Во всяком случае, о значительности строительных кадров, находившихся в распоряжении московского правительства и позднее — в конце 70-х годов, свидетельствует быстрота постройки большого Успенского собора в Коломне. Равный по своим размерам первоначальному Успенскому собору во Владимире, имевший к тому же поместительный подклетный этаж, собор Коломны был сооружен в один строительный сезон, тогда как Владимирский собор в условиях расцвета XII в. строился 3 года.
Как и во Владимирской земле XII–XIII вв., монументальное строительство Москвы второй половины XIV в. оставалось исключительно в руках княжеской власти и церкви и носило целеустремленный государственный характер. Как и на первом этапе своего развития, так и во второй половине XIV в. московское зодчество развивалось в теснейшей связи с традициями прошлого и практическими и идейно-политическими задачами настоящего. И традиционные, и новые черты в зодчестве закономерно сочетались с действительностью.
Менее всего было связано с традицией военно-инженерное строительство Москвы. Оно должно было отвечать современным условиям и приемам военного дела. Однако центральное сооружение рассматриваемой поры — Московский кремль 1367 г. — в отношении его общего замысла все же был близок, например, крепости Изборска. Он также следует принципу концентрации башен на наиболее ответственной линии «приступной» стены, обращенной к равнинному участку, тогда как хорошо защищенные Москвой-рекой и болотистой долиной р. Неглинной южную и западную стороны зодчие оставляют с малым количеством башен. Дерзким новшеством московской крепости является помещение на приступной стене трех проездных башен, рассчитанных на активную оборону и массированную вылазку на всем фронте большого количества войск. В общей композиции плана нельзя не отметить зарождения черт некоторой регулярности, отчасти обусловленной формой самого участка в устье Неглинной: план сравнительно прямолинеен, середину южной стены занимает Тайницкая башня, также относительно равномерно расположены проездные башни восточной стены.
При всех своих боевых качествах стены и башни Московского кремля ставились и с учетом чисто художественных условий архитектурного ансамбля. Наиболее существенно, что южная стена крепости прошла не по склону холма, а у его подножия, открыв вид на кромку берега и расположенные на его высоте здания. Это был сознательный архитектурный прием.
Любопытно, что как при Калите, ставившем свои храмы вне стен старой крепости XII–XIII вв., так и при Донском еще до постройки Московского кремля 1366–1367 гг. в 1365 г. строится белокаменный собор митрополичьего Чудова монастыря; его ставят поблизости от будущей «приступной» стены крепости с ее 3 воротами. Собор как бы «охраняет» их. Существенно также, что он посвящается покровителю княжеской власти и воинских сил — архистратигу Михаилу[356], хотя этому «небесному полководцу» уже был посвящен собор Калиты. Постройка второго и, видимо, более обширного храма Михаила как бы освящала сооружение новой крепости и ставила ее под защиту «небесных сил». Не случайно, что позже соперники Москвы — тверские князья также отдадут в своем строительстве дань этому воинскому культу.
Московский кремль 1366–1367 гг. — крупнейшее военно-инженерное сооружение Руси XIV в. — сыграл огромную роль в «возвышении Москвы». Он стал не только неприступной твердыней, на которую опиралась энергичная политика Москвы, нанесшей на Куликовом поле решителньый удар татаро-монгольскому владычеству и заложившей основу объединения русских земель. Московский кремль стал полным глубокого идейного смысла образом могущества русского народа. Величие его «чюдных стен» и башен пленяло мысль художников и, писателей, видевших в московском белокаменном «граде» символ грядущего возрождения Руси.
