Метаморфозы Катрин - [54]

А вот пропорций я не помню. В десять одинаковых глиняных горшков я высыпала тщательно просеянные ингредиенты в разных пропорциях. Очень тщательно перемешала. так то, по правилам, еще брикетировать нужно. Но как? Да и брикеты делают для фабричного использования. Меряла все стаканчиками одинаковыми. Ну, не весы, конечно. Но и выбора у меня нет. Получилось у меня пять разных вариантов. В каждые два горшка — одинаковые порции. Горшки все пометила цифрами. Прямо угольком написала. И замазала крышки так, что бы прокалить без доступа воздуха. Выставила на две полки металлической стойки в камине и развела огонь. Эх, где моя домашняя лаборатория! И мои термометры и печи! Ладно, лишь бы сработало! Я и так целый лист бумаги забрала под записи. Писать старалась мелко, хотя гусиным пером это не слишком получалось. Нужно заказать себе, что ли, у ювелира, хоть простое перо. И кисти! Мне срочно нужны кисточки разных размеров. Вот надо озадачить гвайра Блада. Пусть найдет пару-тройку калек по селам, у кого руки целы. И им заработок. А мне для модниц в наборы вкладывать нужно. Да-да! Понимаю, что планы наполеоновские! Но если выйдет с красителем — заработаю я на все графство. Синька, та самая, которой бабушка белье подсинивала после стирки, она ведь хоть куда! Хоть художникам, хоть в косметику. А цвет яркий и сочный у нее. И нужно ее в голубые тени совсем каплю. Я даже сама смогу изготовлять ее в нужных количествах.

Еще из школьного курса помню — температура горения дров — от пятисот до восьмисот градусов. Ну, тут я не пожалела, дрова взяла дубовые для камина. Мне нужны эти восемьсот градусов. И я честно подкидывала дрова почти весь день, прикрывая отверстие камина тяжеленной чугунной крышкой от самого большого кухонного котла. Весь камин она, конечно, не закрывала и нагревалась зверски, но сверху я могла вкладывать очередное полено.

Остынет, что бы можно было открыть горшок — только к утру. Так что я не стала сидеть ночь и пялится на горшки. Закрыла лабораторию и ушла спать.

Утром, разбив один из горшочков верхнего ряда, с порядковым номером четыре, я нашла ярко-зеленый пигмент. Есть! Есть!

Это промежуточная стадия — зелёный ультрамарин. Теперь нужно прокалить еще раз, уже на воздухе. Да и температура нужна всего четыреста пятьдесят. Тогда удалятся излишки серы и пигмент станет ярко-синим. Ну, а горшочек с зеленым я тоже смогу использовать в качестве красителя. Конечно, нужно спекшуюся массу будет размолоть, промыть, но главное у меня уже получилось!

И запись на листе — состав этого горшочка.

Каолин — десять частей, сода — десять частей, сера — шесть частей, уголь — одна часть.

Состав тех теней, которые мы покупаем в магазине не так и сложен. Краситель, у меня есть уже два. Будут и еще разные. Блестки. Я не зря купила в дороге осколков слюды. Основа — у меня есть тальк. Глицерин — он усилит цвет. И спирт, чтобы красиво выложить и… Вот тут я не подумала. Придется завтра навестить ювелира. И заказать печатку. Пусть новую палетку будет видно. Мне, так и так, придется прессовать массу, так пусть будет рисунок. Можно, конечно, обычной монеткой это сделать. Но лучше — что-то вроде брендового знака. Что бы такое придумать то?

Глава 45

Спала я отвратительно, просыпалась несколько раз — болели плечи и руки. Сил у меня слишком мало. Обычных физических сил. Это ведь не так легко — без конца тереть и толочь в ступках составляющие для теней. Надо что-то решать с этим. Да и времени на тяжелую физическую работу уходит слишком много.

— Фица, пригласи гвайра Бланда ко мне.

— Присаживайтесь, гвайр. Скажите, от общего населения наших деревень и сёл, освобожденных от налогов сколько?

— А вот, госпожа, списочек я составил. Вчера как раз и закончил объезд. Всего, значит, получилось около семи процентов. Процент, госпожа…

— Благодарю, я знаю, что такое проценты.

Похоже, я смогла удивить гвайра. Ну, конечно, такая прямо высшая математика, а тут графинька молоденькая разбирается! Куда мир катится!

Смех смехом, но гвайр Бланд простоват и все эмоции у него на лице написаны.

— Гвайр Бланд, мне нужен рабочий в мою мастерскую.

— Это где Трина работает?

— Нет, гвайр. Будет еще одна мастерская. В этом году мы не получим налога с крестьян. Совсем. Кроме картошки, по мешку с семьи.

— А куда нам, ваша светлость, столько? Вы продавать собираетесь?

— Гвайр Бланд если вам, вместо пшеничной булочки, насыпать пшеницы, вам тоже будет не вкусно. А если этот самый картофель правильно приготовить — он вкуснее любой каши. Я пробовала в одном трактире, когда мы ехали с мужем сюда. И приказала трактирщице показать мне, как это делается. Так что есть эту диковинку будем сами. Она гораздо вкуснее репы. И сытнее.

— Как скажете, ваша светлость.

— Так вот, возвращаемся к рабочему в мастерскую. Есть среди калек такие, кто не устроился? Ну, вот не могут зарабатывать совсем?

— Есть, ваша светлость, как не быть.

— И что они делают? Чем кормятся? Много ли их, от общего числа калек?

— Ну, кормят их при селах, старосты следят. Это еще по приказу старого графа. Но вы же понимаете, ваша светлость. Обнищали крестьяне, и многим нагрузка такая не нравится. Недавно вот в Заболотном повесился такой бедолага… Хуже всего дела в Мшаниках. Они дальше всех от города, почти два дня добираться. Живут только с того, что сами вырастят. Налог сдают тканью льняной, хорошую делают, тонкую. Там у них мужиков и так не больно много было, а с войны семеро вернулись калеками. И один совсем ни на что не гожий — ослеп он. А мужик здоровый, раньше кузнец был знатный. Ну, старшему бы передать сыну дело — так погиб на войне. Остался он сам, да у жены двое близняшек-девочек. Только малы еще очень. А работы ему нет никакой. А жена, одна, много ли льна то посадить может? Ну, налог не будут платить — авось и выживут.