Метаморфозы Душевной жизни. Путь внутреннего опыта. Часть 1 - [47]

Здесь уже говорилось, что вовсе не обязательно самому обладать ясновидением, чтобы понять сообщаемые ясновидящим результаты духовного исследования. Для исследования духовных фактов, разумеется, необходимо ясновидение, но если эти факты однажды исследованы, то любой человек, мысля непредвзято, сможет понять то, что сообщает исследователь духа. Беспристрастное суждение и здравый смысл — вот поначалу лучшие инструменты для понимания сообщений из духовных миров. Кто стоит на почве духовного исследования, всегда может сказать: «Если исследователю духа и надо кого-то бояться, так только тех, кто принимает подобные сообщения, не подвергнув их строгому испытанию разумом, но не тех, кто пользуется ничем не замутненным разумом. Именно применение разума делает понятным все, что дает духовное исследование».

Но, возможно, человек чувствует себя слишком слабым, чтобы найти в себе силы для понимания сообщений из духовных миров. Тогда он отвергает их, руководствуясь оправданным в данном случае инстинктом самосохранения. Он был бы сбит с толку, если бы воспринял эти сообщения. Это он и предчувствует. Да и, в сущности, всякий, кто отвергает то, что познано на пути духовного исследования, отвергает их из инстинкта самосохранения, осознавая свою неспособность применить к себе эти упражнения, т. е. аскезу в прямом смысле этого слова. Инстинкт самосохранения говорит за него: «Если я признаю эти вещи, они собьют меня с толку; если я допущу их к себе, мой ум не справится с ними, для него это слишком; я не знаю, что с ними делать; следовательно, я их отвергаю!» Таково материалистическое сознание, которое и шагу не сделает, не прислушавшись к тому, что говорит якобы твердо стоящее на почве фактов естествознание.

Но все может сложиться и иначе. И тут мы переходим к опасной стороне аскезы. Может развиться страсть к сообщениям из духовных миров без внутреннего стремления и обязанности испытывать их разумом и логикой. Возможно, что возникнет своего рода алчность к сенсациям, пищей для которой будут служить сообщения из духовного мира. Тогда человек допустит их к себе. Тогда запустится не то, что сейчас было охарактеризовано как инстинкт самосохранения, но нечто противоположное: фактически своего рода инстинкт самоуничтожения. Ведь человек тонет в том, что впустил в душу без понимания, не пожелав применить разум. Сюда относится всякая слепая вера, всякое полагающееся исключительно на авторитет приятие сообщений из духовных, незримых миров. И это приятие, основанное на вере в авторитет, соответствует аскезе, возникающей не из здорового инстинкта самосохранения, а из болезненного инстинкта самоуничтожения с его призывом утонуть в потоке получаемых откровений. Для человеческой души это серьезная опасность. Аскеза оборачивается своей худшей стороной, когда человек говорит: «Я больше ничего не хочу, я хочу от всего отречься, я хочу верить, жить в доверии!» А ведь именно такое настроение на разные лады культивировалось в различные эпохи. Но не все — слепая вера, даже если выглядит очень похоже. Если, например, в древнегреческих пифагорейских мистериальных школах стало поговоркой изречение: «Учитель (Пифагор) сказал», то оно не означало: это сказал учитель, следовательно, мы верим этому! Для учеников это означало следующее: это сказал учитель, значит, от нас требуется размышлять над этим; посмотрим, насколько далеко мы продвинемся, применив свои способности! «Вере» не обязательно всегда быть слепой верой и возникать из инстинкта самоуничтожения. Тому, кто с доверием воспринимает от кого-нибудь сообщения из духовного мира, совсем не обязательно делать это, слепо веря; он может, например, почувствовать, что человек, сообщающий о подобных вещах, воспринимает их серьезно, что он придает этим сообщениям точную логическую форму, что в других областях, в которых доверяющий может разобраться, он логичен и не говорит глупостей. Поэтому, именно наблюдая подобные вещи, которые можно проследить, ученик вправе обоснованно верить, что учитель, говоря о пока неизвестных ученику предметах, стоит на столь же твердой почве. И тогда он, пожалуй, скажет: «Я буду работать! То, что мне сказали и к чему я питаю доверие, может стать для меня путеводной звездой и вести меня к развитию тех способностей, которые будут мне понятны, если я их выработаю».

Но если нет этой доброй почвы доверия, если человек отказывается от понимания, если он принимает сообщения из невидимых миров, не желая их понимать, то постепенно начинают проявляются его плохие качества. Это зло нельзя называть аскезой. Кто просто принимает сообщения, слепо в них веря, не желая постепенно их понимать и проникаться ими, кто совершенно слепо принимает в свою волю волю другого, тот постепенно теряет те здоровые способности, которые образуют устойчивый центр нашей внутренней жизни и создают основу для переживания всего подлинного в жизни. Ложь и склонность к заблуждению проявляются у того, кто не желает подвергать такие сообщения собственной проверке, не позволяет возобладать разуму, но прямо-таки поддается склонности погрузиться, потонуть, раствориться в том, что ему сообщили, вместе со своей самостью. Кто не дает возобладать в себе здоровому чувству истины, очень скоро увидит, как ложь и склонность к иллюзиям будут проявляться у него и в реальном мире. Приближаясь к духовному миру, следует очень серьезно подумать о том, что этот грех бездействия легко может привести к жизни, в которой будет утеряно всякое верное ощущение того, что в жизни истинно и правильно. Кто относится к упражнениям серьезно, кто согласен напрячь все свои силы, тот обратит душу к познанию того, о чем мы сейчас говорили.