Метаморфоза мифа - [50]
– Уже не получится.
– Что? Что ты сделала, Настя?
– Я пыталась заколоть его ножом. Но не смогла. Теперь он грозится твоей смертью и моей тюрьмой.
– Тюрьмой?
– Наверное. Он зачем-то забрал этот злосчастный стилет и сказал многозначительно, что на его рукоятке мои пальчики.
– Это плохо. Уезжай.
– Нет! Сказала – нет! В Новосибирск полетит Артём, а я останусь здесь рядом с тобой. Я уже договорилась с Алёной. Они завтра летят.
Подруга Насти работала в авиакомпании.
– Уже хорошо. В любом случае знай, что я тебя люблю больше жизни. Я готов на всё, только чтобы у тебя всё было хорошо. Не думай обо мне, думай о Тёме. Поцелуй его за меня.
– Олег, я схожу с ума! Я не могу без тебя! Я не могу. Не могу! Не могу и не хочу! Я тебя люблю.
Он выключил телефон. Его переполняли чувства. Впервые в жизни он услышал от своей Настеньки слова любви. Прав был козлобородый: даже самой тёмной ночью, если постараться, можно увидеть светлый горизонт рассвета.
Глава «Ъ»
«Ъ», попав в СИЗО, легко становится «мягким».
Время лечит – мгновение калечит. Лишь мгновение граничит на рубеже жизни и смерти. Александра не видела себя во времени. Она третий час сидела на кухне, уставившись в одну точку. На холодильнике висела фотография, где она и Сашка стояли на скале, на берегу Чёрного моря. Весёлые и беззаботные. Это было давно. Очень давно. В другой жизни. Сегодня она проснулась, как всегда рано, но на работу не пошла. Надо было решить, как жить дальше. В контору она не поехала бы даже под конвоем. Для этого были причины. Последние два дня вывернули её жизнь наизнанку. До этого времени она считала себя счастливой. Всё было замечательно. И детство, и учёба в университете. И знакомство с Шурой. Да, бывало, что они ругались. Некоторые вещи, к которым он относился крайне легкомысленно, вызывали в её душе полное отторжение и тоску. Но она старалась смотреть на эти противоречия философски: такова жизнь с её реалиями и закономерными недоразумениями, которые не имеют отношения к истинным чувствам. Но всё начало рушиться позавчера вечером. Шурка где-то пропадал, и его телефон был отключен. Поэтому девушка прислушивалась к каждому шороху. Время перевалило за одиннадцать, когда с площадки послышался грохот открываемых дверей лифта. Сашенька побежала встречать возлюбленного. Но вместо него на пороге стоял улыбающийся начальник. Он держал в руках цветы и шампанское.
– Пустишь незваного гостя?
– Нет. Не пущу! – сказано было тихо, но решительно.
– А чего так? Не рада?
– Я уже ложусь спать.
– Вместе ляжем, – попытался пошутить «незваный гость».
– У меня есть с кем делить ложе.
– Ты про Адливанкина? Так он сейчас греет другую постель.
Саша промолчала и не ответила на толстый и неприкрытый намёк.
– Давай тогда выпьем шампанского и поговорим о жизни. Уже сил никаких нет таскать его бесцельно.
– Мне нельзя. Я антибиотики пью.
– Да, господи! Всё у тебя не так. Я выпью, а ты посидишь рядом. Лады?
Разговор ещё долго крутился вокруг да около. В конце концов полковнику это надоело, и он стал напористо и нагло прорываться в квартиру. Девушка не могла с ним совладать. Силы были неравными. Спасло её только прибытие кабинки лифта на площадку этажа. Шурочка надеялась, что, наконец, к ней на помощь примчался благородный рыцарь в облике любимого ею человека. Но это был не он. Из кабинки вышли улыбающиеся родители.
– Сашка, да у тебя гости! – воскликнул отец, оценив диспозицию у дверей квартиры дочери. – Нам уходить, или ты и нас примешь?
Естественно, что она с радостью и облегчением запустила их в дом. Вошёл и полковник. Родители возвращались из театра и решили переночевать у дочки, чтобы не тащиться к себе в Лермонтов. Настроение у них было приподнятым, но оно не передалось Александре и её гостю. Бояринов выпил пару бокалов шампанского и вскоре откланялся.
– Извини, доча, не знали, что у тебя новый кавалер, – оправдывался отец.
– Это вовсе и не кавалер. Это мой начальник, полковник Бояринов.
– Зачем он заходил? – мать была заинтригована появлением нового воздыхателя дочери. – Не по работе же в такой поздний час приходят с букетом цветов.
– Нет. Случайно зашёл, – Сашеньке не хотелось вводить родителей в курс своих дел.
– Случайно? – мать понимающе улыбнулась. – Интересный мужчина. Статный, красивый, галантный. И, наверное, богатый. Не то, что твой Сашка. Смотри, какой великолепный букет из роз! И шампанское, ну, очень дорогое. Такое Адливанкину сроду не купить.
– Он женат.
– Кто?
– Полковник.
– Фи! Жену можно и подвинуть.
– Мама! Он не в моём вкусе.
– Что я тебе его есть предлагаю? Смотри сама. Ты у нас уже вон какая взрослая и прекрасная! Только ведь красота пройдёт быстро. И с кем ты останешься? Еще неизвестно, сделает ли тебе твой оболтус предложение. Живёте вместе и его это вполне устраивает.
– Мама!
– Ну что, мама? Мужиков нельзя впускать в дом, пока они не сделают то, что положено. Зачем ему жениться, если ты, как дура, и накормишь, и приберёшь, и постираешь, да ещё и в постели умаслишь. Не жизнь, а курорт «Сплошная малина».
Адливанкин так и не приехал. Они увиделись мельком в обед следующего дня. Поговорить не представилось возможности, но Сашка пообещал после работы отвезти возлюбленную домой на машине.
Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.
Ну вот, одна в большом городе… За что боролись? Страшно, одиноко, но почему-то и весело одновременно. Только в таком состоянии может прийти бредовая мысль об открытии ресторана. Нет ни денег, ни опыта, ни связей, зато много веселых друзей, перекочевавших из прошлой жизни. Так неоднозначно и идем к неожиданно придуманной цели. Да, и еще срочно нужен кто-то рядом — для симметрии, гармонии и простых человеческих радостей. Да не абы кто, а тот самый — единственный и навсегда! Круто бы еще стать известным журналистом, например.
Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.