Metallica. Экстремальная биография группы - [75]

Однако в конечном счете их уход был «совсем невеселым». Спустя три года я был в гостях у Джонни и Марши и слушал, как он отчасти в шутку говорил о Q Prime как о «ворах! Долбаных ворах!». Когда я напоминаю Джонни об этом сейчас, он вздыхает и говорит: «Могу сказать тебе, кто они на самом деле такие. То, что они сделали, возможно, было вороватым. Но, быть может, группа пришла к ним как к спасителям – с жалобами, нытьем и просьбами, чтобы они вывели их на следующий уровень. Ты помнишь, Ларс всегда, всегда хотел быть в одной лиге с Def Leppard. Он чувствовал, что, если бы у них был менеджер Def Leppard, это стало бы возможным. Опять же, я не был серьезным игроком в те времена. Мы с Маршей не могли предложить больших площадок, а они хотели быть там, где все это гарантировано». Он не может «обсуждать условия» из-за статьи о конфиденциальности их итогового письменного соглашения с Metallica. «Но посмотрим, смогу ли я донести это в мягкой форме. Нас попросили юридически… согласовать разделение». Еще один глубокий вздох. «Знаешь, если это не взаимно, ты не сможешь управлять группой. Ты же не хочешь, чтобы тебя ненавидели. Я, напротив, хочу, чтобы меня любили! И если бы мы продолжили работать вместе, это было бы наказанием для всех. Это было неприятным сюрпризом, но я не могу сказать ничего, кроме того, что я прочувствовал всю историю, и она могла бы оказаться ничуть не хуже со мной и Маршей».

Однако этого мы не узнаем никогда.

7. Произведение искусства

Я сидел на углу кровати в своем номере в отеле и смотрел, как Джем набросился на него. Он снял со стены картину, положил ее на кофейный столик и начал отсекать на ней дорожки кокса.

– Есть две вещи, которые я бы не стал приносить в группу, – сказал он.

– Да, и какие?

– Первая – это весь этот трэш. Они стали внезапно очень чувствительными к тому, что их называют трэшем. Они считают, что вышли за эти пределы и их новый альбом – это нечто другое.

– Без проблем, – сказал я. Ничего особенного. То же самое было во времена панка. Я потерял счет количеству групп, у которых я брал интервью для Sounds и которые больше не хотели носить ярлык просто «панков». «Новая волна» была новым желаемым прозвищем будущей поп-интеллигенции, и ты должен был писать именно так, если хотел с ними дружить. То же самое было со всеми старыми группами Новой волны британского хеви-метала. К тому времени как я начал писать об Iron Maiden и Def Leppard для Kerrang! у меня даже мысли не возникало описывать их как часть Новой волны. Этот трюк был нужен для того, чтобы добавить себе известности в ранние годы, но потом после второго или третьего альбома превращался в занозу. Новизна поистрепалась, и все отчаянно пытались отдалиться от него. Никто не описывает Pink Floyd как психоделику, не так ли? Или Beatles как битников или моп-топеров, не дай бог.

– А что второй? – спросил я, нетерпеливо глядя на кокс.

– А, это, – сказал он мне, протягивая скрученную фунтовую банкноту.

Я втянул пару крупных кристаллов и откинулся назад, борясь с нахлынувшей тошнотой из-за того, что один из кусочков просочился в горло.

– Почему… Им не нравится кокс?

– О нет, очень даже нравится. Даже чересчур, мать их! Нет, если они узнают, что у нас он есть, нам ничего не останется.

– К черту тогда, – ответил я.

– Вот и правильно…

Мы сидели там пару часов, занимались своим делом, готовились пойти в студию и встретиться с группой. Мне нравился Джем. Он был старой закалки, знал, как начать вечеринку. Группе повезло, что он был с ними. А теперь у них буду еще и я. Не трэш-писатель, а настоящий мейнстрим-критик был здесь, чтобы даровать свое благословение – или что-то в этом роде. Я стал для них частью всей этой хвастливой рекламной болтовни, когда меня пригласили прилететь в Копенгаген, чтобы оценить их новый альбом Master of Puppets. «В этот раз все по-другому, – продолжали повторять мне. – Это то, что позволит им вырваться в мейнстрим».

Я тогда покорно кивнул, ожидая, когда пришлют билеты на самолет. Мне было совершенно все равно, кто собирался прорваться в мейнстрим. Мне просто понравился Ларс, которого я встретил в Донингтоне летом. Я видел, как его группа изо всех сил старалась задрапировать свой темный музыкальный фон на этой невероятной, залитой солнцем сцене, одновременно пытаясь избежать бутылок и свиста, – обыкновенных атрибутов пьяной толпы Донингтона. Позже тем же вечером, уже в отеле, напившись в баре, Ларс указал мне на солиста Venom, Кроноса, который был явно без сознания, неуклюже развалившись за соседним столиком, лицом в горе пивных стаканов, и предложил, чтобы мы вместе с ним сфотографировались. Мы стояли там, посмеиваясь, пока журнальный фотограф нацеливал свой объектив, совершая свои телодвижения рядом с ушами Кроноса.

И вот теперь это; я ждал, когда смогу пойти в студию, чтобы услышать, чем Metallica занималась все эти месяцы. До меня еще не дошло, что они могли быть группой, к которой стоило бы серьезно относиться. Они были трэш-металлистами; музыкальным эквивалентом глупых пьяных парней, пихающих тебе член в ухо, и я видел такое уже много раз. Конечно, мы все это уже видели, думал я…