Metallica. Экстремальная биография группы - [17]

Брайан Слэгель вспоминает, что тусовался с Ларсом незадолго после того, как он вернулся из Европы. «У него была куча альбомов, и знаешь, я хотел послушать его истории, как он зависал с [Diamond Head], и тому подобные вещи. Я был без ума от ревности, конечно, но меня также поражало, что ему это удалось». До поездки в Европу «мы были просто сумасшедшими мальчишками, которые бесцельно носились туда-сюда. Но когда [Ларс] вернулся, он определенно стал другим. Можно сказать, он так проникся пребыванием в группе, увидел, как они живут, что это усилило его мотивацию создать [собственную] команду. Именно тогда он начал по-настоящему заниматься, много играть на барабанах, пытаться найти людей, с кем он мог бы играть. Это укрепило его в убеждениях после возвращения из путешествия». Джеймс также серьезно задумался о своем будущем, пока Ларс был в Европе, и принял решение, что продолжит, как и в Leather Charm, в роли вокалиста. Теперь, когда с ним в команде был только барабанщик, он без особого желания снова взял в руки гитару. Им не хватало бас-гитариста, и он ожидаемо позвал Рона МакГоуни. Это идея казалась разумной всем, кроме самого Рона, которого совсем не привлекали новые варианты партнерства. «Когда они с Ларсом первый раз репетировали, я подумал, что Ларс – самый худший барабанщик, из тех, кого я встречал, – скажет позже Рон Бобу Налбандяну. – Он не мог держать бит и по сравнению к Маллиганом [барабанщиком Leather Charm Джимом] вообще не умел играть. Я сказал Джеймсу: «Этот парень – дерьмо, чувак». Даже когда Ларс начал приходить регулярно, Рон остался при своем мнении. «Я смотрел, как они с Джеймсом играли, и каждый раз получалось лучше и лучше, но у меня все равно не возникало желания участвовать в этом».

Ларс все еще оставался парнишкой с соседнего района, старшеклассником, болтающимся с более взрослыми парнями, у которых была постоянная работа, и неудивительно, что энтузиазм от этой новизны быстро истрепался в результате долгих ежедневных поездок после школы из Ньюпорт-бич, где жили Хэтфилд и МакГоуни и где минимум один из них вообще не ценил Ларса. Но это был Ларс Ульрих, и теперь он, наконец, нашел кого-то, кто, вероятно, будет готов попробовать; и даже если его мечту можно будет исполнить лишь наполовину, Ларс не будет разочарован. Кроме того, он сказал мне, что «после возвращения из Европы он был взбудоражен». Несмотря на то что он никогда не обсуждал этого с родителями, Ларс был решительно настроен доказать им, что бросить теннис не было неверным решением. Что он уже решил насчет музыки. «Мы не были карьеристами», – настаивал он годы спустя, но Ларс Ульрих никогда не делает ничего наполовину. Поэтому несмотря на то что он утверждал, что его «запала» на том этапе едва хватало на то, чтобы «сыграть пятнадцать песен Новой волны британского хеви-метала в клубах ЛА», тот факт, что они с Джеймсом собирались «каждый день в шесть», чтобы «сделать это», говорил о том, насколько эти молодые люди были нацелены на то, чтобы превратить репетиции во что-то более серьезное и долговечное. «Играть эти песни было как биться головой, но это продвигало нас на шаг вперед». Подходящее описание для всего того, что он будет делать в последующие сорок лет.

Тем не менее Брайан Слэгель вспоминает, что Ларс был «очень разочарован» в тот период, так что они с Джеймсом прекратили репетиции на какое-то время. «Это был путь в никуда, – говорил Слэгель. – Ларсу было действительно сложно, потому что Джеймс был единственным парнем, который имел хоть какое-то понимание той музыки, которой Ларс увлекался. Джеймсу нравился похожий материал, но больше им никого не удавалось найти». Однако одно положительное событие все-таки было: сложилось имя для новорожденной группы Ларса и Джеймса – Metallica. Однако это то, на что ни Джеймс, ни Ларс, по правде говоря, претендовать не могут. В действительности название Metallica с Ларсом обсуждал другой друг-англофил Ларса, с которым он познакомился через обмен кассетами – Рон Кинтана. Рон только что встретился с Бобом Налбандяном и командой после получения письма, опубликованного в раннем выпуске Kerrang!. Вдохновленный Kerrang! и небольшим, но казавшимся таким внушительным успехом фан-журнала Брайана Слэгеля New Heavy Metal Revue, Кинтана хотел запустить аналогичное собственное американское издание.

Рон Кинтана вспоминает тот вечер, когда он показал Ларсу свой список вариантов названий для «журнала супертяжелого металла», о котором он так давно мечтал. Ларс приехал в Сан-Франциско, где останавился у Рона во время затишья с Джеймсом, и они вдвоем «перебирали названия групп и журналов, когда болтались там без дела или ходили в местные музыкальные магазины», – говорит Кинтана. Ларс ранее показывал Рону список перспективных названий команд, «самыми плохими и неоригинальными из которых были американизированные названия машин, названия хот-родов, линейки Trans-Am, включающие Red Vette и Black Lightning. В свою очередь, Рон показал Ларсу перечень возможных названий для его нового журнала: Metal Death, Metal Mania и еще несколько однотипных вариантов. Одним из названий в этом списке была Metallica. Ларс сказал: «О, вот это классное название». А потом быстро спросил: «И как ты собираешься назвать свой журнал, как насчет Metal Mania?» Рону понравилось. «Я подумал, что это забавно, – говорит сейчас Кинтана, – потому что я запустил Metal Mania в августе 81-го и на тот момент не виделся с Ларсом более 6 месяцев, когда он позвонил и сказал, что назвал свою группу Metallica. У меня уже вышло три номера, и я был доволен названием Metal Mania. «Я даже не думал, что Ларс мог тогда играть на барабанах». «Плюс, – он говорит с усмешкой, – аббревиатура Metal Mania мне нравилась больше, чем у Metallica. Ларс и Джеймс ранее составили перечень из более двадцати возможных названий, включающих Nixon, Helldriver, Blitzer и их раннего фаворита, явно творчества Ларса – Thunderfuck. Однако в ту ночь, когда он оставил Рона с мыслью о Metallica, разговор был закрыт. Сумасшедший парнишка с забавным акцентом, хитрый как черт.