Metallica. Экстремальная биография группы - [118]

– Когда ты можешь его услышать, – ответили они вместе смеясь.

Джоуи Вера, который отказался от возможности делать работу, которую в итоге получил Джейсон, но был искренне близок Джеймсу и Ларсу (и Клиффу), говорит, что Джейсон был «более чем способным», но он также слышал, что «Джеймс, возможно, сам играл бас-партии» на большей части Justice. Он также отметает мысль о том, что это было частью продолжавшегося процесса издевательств: «Я был бы очень удивлен, если бы они сделали что-либо подобное. Это было бы слишком по-злодейски. Вместо этого он верит в то, что это могло быть «психологическим выходом, который скрывал тот факт, что они до сих пор приходили в себя после того, что произошло [со смертью Клиффа], и не знали, как из этого выбраться». Также «они не хотели отвлекать внимание от того факта, что они продолжали работать дальше… и единственным способом показать это с помощью звука было выкрутить барабаны и ритм-гитару на максимальную громкость». Он сделал следующий вывод: «Когда Клиффа не стало, они должны были показать, что, понимаешь, мы вдвоем – это то, что ты услышишь… это был способ своего рода излечить себя. Нам необходимо услышать, как мы будем это делать. Они не хотели, чтобы их отвлекало то, кем был новый басист, или то, как его роль укладывалась в звуковом плане».

Где бы ни была правда, к тому времени как в Вудстоке начали микширование, Metallica уже вернулась в тур, на американский вариант фестиваля Monsters of Rock: двадцать пять концертов на самых больших стадионах Америки, выступая ежедневно перед 90 000 человек; четвертые в афише под хедлайнерами Van Halen, Scorpions и приятельской группой Q Prime – Dokken. Я ездил с группой на два первых концерта тура во Флориду, на Miami Orangebowl и Tampa Stadium. «Это, должно быть, самая простая поездка, которую мы когда-либо совершали», – сказал мне Ларс смеясь. Было совершенно ясно, что он имел в виду. Несмотря на то что Metallica выступала в середине вечера, они были горячей «внезапно популярной» группой тура, и публика единогласно была в восторге. Выступая в течение короткого сорокапятиминутного сета, группа располагала непривычным количеством свободного времени, которое надо было заполнить. «Я начал пить, как только проснулся», – объявил Джеймс, рыгнув, перед тем как они поднялись на сцену в Тампе в самом начале тура.

И теперь дело было не только в алкоголе. «Это было круто, черт возьми, – хвалился Ларс позже Rolling Stone. – Девчонки знали, что мы были в туре, и хотели с нами трахаться, но в то же время мы могли смешаться с толпой… Типа: «Да кому какое дело? Давай еще выпьем рома и примем коки, и пойдем в толпу, посмотрим, что там происходит». Как раз этим они и занимались в Тампе; мы с фотографом Россом Халфином шли с ними на самый верхний ряд стадиона, где они снимали джинсы и обнажались перед публикой. Единственным, кто не напивался так регулярно, был Джейсон, который все еще переживал по поводу своего статуса аутсайдера, нервно курил травку в одиночестве в своем гостиничном номере или в компании девочек-группис, слишком молоденьких, чтобы осознавать его скромный статус; все еще считая благословлением то, что он находился в таком привилегированном и финансово устойчивом положении, и, рассуждая о том, сможет ли он когда-нибудь почувствовать себя по-настоящему частью группы Metallica.

Теперь на каждом шоу была небольшая группа тех, кого они называли своими «упругими подружками»: девушек, которые ждали их обнаженными в душе; девушек в бикини, которым они давали пропуск предыдущей ночью и чьих имен уже не помнили; подружки их фанатов мужского пола, которые практически ритуально предлагали их группе. «Я не мог понять, почему вдруг стал привлекательным, – сказал Кирк. – Никто раньше со мной так не обращался». Кирк и Ларс начали чаще принимать кокаин. Ларс, как он говорил, потому что «он давал мне еще пару часов, чтобы напиваться», а Кирк – потому что он освобождал его от панциря. И потому что ему нравилось уйти от реальности: сидеть там, обдолбанным, пялиться в телевизор или на фильмы ужасов, или на то, что происходило перед ним в гостиничном номере в данный момент.

Но самым большим выпивохой был по-прежнему Джеймс, который регулярно расправлялся с половиной бутылки семидесятиградусного «Егермейстера». Он также увлекался водкой, хотя теперь его требования к бренду возросли, и он отдавал предпочтение «Абсолюту». «Весь этот тур был как в тумане, – вспоминал Джеймс позже. – Мне было неприятно возвращаться в эти города позже, потому что было очень много отцов и матерей, и мужей, и парней, которые меня искали. Нехорошо. Люди меня ненавидели, а я не знал, почему…».

Джеймс ссорился не только с разгневанными мужьями и парнями. Алкоголь выводил на свет темного, шумного мистера Хайда, сменявшего более привычного и односложного доктора Джекилла. Во время мимолетной поездки в Лондон тем летом он открыл дизайнеру Kerrang! Крашену Джоулу, насколько черным делает его алкоголь: «Джеймс и Ларс пришли ко мне в офис обсудить дальнейшую программу тура, с которым им помогал Джефф Бартон. После этого я пригласил их выпить, и мы оказались в итоге в пабе на углу дома, где я живу, в южном Лондоне. К тому моменту мы, конечно, уже были порядком пьяны и веселились. Потом пришла одна из моих соседок, приятная женщина, немного старше меня и очень прямолинейная, этакая миссис Обыкновенная. Помню, я обернулся, чтобы представить ее, а там стоял Ларс, вытащив член, и просто смотрел на нее. Ну, в общем, я сказал ему убрать его, что она занята, и мы снова начали пить. Позже, после того как паб закрылся, мы шли ко мне в квартиру через парк, и Джеймс начал рассуждать об этих «людях, которые приезжают в нашу страну и отбирают нашу работу». Я сказал: «Постой-ка, друг, твоими предками были люди, которые приехали в эту страну и отобрали ее…».