Метафизическое кабаре - [6]

Интересно, права ли я. Президент договорился с шефом оппозиции, и разразился скандал. Я предсказала это неделю назад.

Домой возвращалась на автобусе. Люди рассматривали меня. С любопытством? С удивлением? Я хорошо одета, в дорогие, фирменные шмотки. Лицо ухоженное, нежная чистая кожа без сыпи. Я слежу за фигурой. Наверняка я не выгляжу заурядной девицей. Пожилой господин уступил мне место. Джентльмен.

* * *

Со среды в меня вонзился нож. Раздирал внутренности. Я проглотила штуки две лаксигена, только тогда отпустило. Соя совсем не так легко переваривается. Я ела ее только ради белка. После таких спазмов пропадает всякий интерес к пище. В первые дни голодания меня немного пошатывало, я чувствовала слабость. На третий и четвертый день — приятная свобода. Быстрота мышления, легкость в движениях. Интересно, мог бы меня убить отвердевший стул? Прорвать кишки, проникнуть в брюшину? Иногда я чувствую, как он смешивается с кровью. Из красной она становится кофейной, и от меня исходит зловоние. Бред, конечно.

* * *

Целый день ко мне приставали на работе. «Откуда ты знала, что она выиграет? У тебя свои люди на ипподроме? Скажи, на что поставить?» Около столика сутолока была такая — дышать нечем. Мы с Мишкой вышли в коридор.

— Ради старой дружбы, скажи, что происходит? — обнял он меня.

— Иногда на меня находит какая-то уверенность, — сказала я искренне (ну, а как иначе это описать). — Тогда я знаю вещи, о которых понятия не имею.

— Ты медиум? Вступила в секту, и тебя морят голодом, чтобы результаты были лучше?

— Я не голодаю, а соблюдаю диету. Это ты вступил в секту — рекламщиков. Я вырвалась и вернулась в приемную. Вечером, уходя домой, я зашла в его кабинет. Он сидел над проектом предложений клиенту.

— Мишка, погаси свет и отправляйся домой. Отоспись. С твоей работой ничего не выйдет. Мужик обанкротится. — Я говорила правду. По крайней мере, так мне казалось. Говоря правду, ощущаешь спокойную уверенность. Это обязанность честных людей.

— М-м-м… — Мишка мне не верил.

* * *

Шефиня вернулась из отпуска. Я была первой, кого она встретила. Двери лифта открылись, и она вышла — благоухающая, оплывшая. При виде меня отшатнулась. Я изменилась за этот месяц. Не так сильно, как хотелось бы, но приблизилась к идеалу.

После обеда меня вызвали к ней. В кабинете уже сидел Мишка. Шефиня предложила, чтобы с завтрашнего дня я перешла в кабинет внутренней приемной. Буду принимать особо важных гостей. Одним словом — повышение. Я согласилась. Заказала такси, чтобы ехать домой. В автобусах люди глазеют на меня. Вечером звонил Мишка. Спрашивал, как здоровье. Интересовался моими предчувствиями относительно его биржевых акций. Продать? Докупить? У меня не было никаких предчувствий. Он злился, что я не хочу ему помочь. Хвастался: «Это благодаря моим просьбам ты не вылетела с работы». Говорил, что шефиня хотела меня тут же уволить. Приемная — это визитная карточка фирмы. Якобы мой вид отпугивает клиентов.

Слишком худая? Я смотрюсь в зеркало и вижу две пухлые щечки вместо торчащих скул. Завистливая баба. Ничего удивительного: рядом со мной она выглядит как тюлень. Мне стало плохо. Я уже не принимаю никаких лекарств, витаминов и другой дряни. Перешла на натуральную терапию. Поднимаю себе настроение, глотая собственные гормоны. Когда мне очень весело, я плюю в бутылочку. Храню ее в морозильнике. В момент депрессии развожу водой и глотаю. Помогает сразу. Слюна содержит серотонин — натуральный антидепрессант. Слюна сытная. Ложечки с сахаром хватает на целый день. Я вешу сорок килограммов. Чем больше я худею, тем лучше себя чувствую. Меня заливают волны счастья. В голове зажигается свет, я вижу цветные трехмерные картины. Мир исчезает.

* * *

На работе у меня собственный кабинет. В конце коридора, тихий, уютный. Рядом — туалет, только для моего пользования. Литры французской минеральной воды, которую ежедневно меняют. Шефиня приходит с утра. Мы болтаем, она достает газету и спрашивает моего мнения. Я рисую стрелки вверх или вниз на биржевых котировках. Это так просто. Существуют три возможности: повышение, понижение и затишье. Иногда газетные фотографии шевелятся, и я вижу, что будет дальше. Генерал, пожимающий руку президенту, готовит на него покушение. Улыбающийся министр выбросится из окна. Если ничего не приходит мне в голову, я вслушиваюсь в слова. По соседству рабочие долбили стену. Осыпалась штукатурка. Это слово звучит так, как будто должно сейчас отвалиться. Шту-ка-тур-ка, тур-ка.

* * *

Мне нравится сидеть в туалете и писать. Вслушиваться в струю, в тональность звука. Соотносить его с отголосками газов. Симфония тела. Я изобрела интимную коллекцию. Писаю в формочки для льда. Кладу туда перышко, соломинку, палочку, муху. Замораживаю, и получаются янтарики с утопленными в них следами жизни, обломками прошлого.

* * *

Я осталась в офисе почти до четырех утра. Копирайтеры просили помочь. Завтра они подают проекты. Мишка предложил мне ночевать в кабинете. Поставят кровать, сделают шкафы. Зеркало будет во всю стену. В комнате рядом закончился ремонт, там установили ванну и небольшое джакузи. Не нужно будет платить за квартиру. Я сэкономлю триста долларов в месяц. Куплю телевизор побольше и косметику нового поколения из эпифиза зародыша овцы. Я согласилась сразу.