Место в жизни - [3]

– Ты выйдешь в мир и расскажешь о гавани, расскажешь о нас тем, кто живет на других ярусах, – сказала молодая женщина с ребенком на руках.

– Только не забывай нас, – произнесла Люсинда, но ее слабый голос потонул в шуме толпы.

Толпа, предводительствуемая дядюшкой Леоном, рядом с которым шел хмурый Орт, покинула тень и вышла на солнцепек.

Покатая железная дверь, казалось, срослась с невысоким холмом, поросшим вереском. Не мудрено: в последний раз она отворилась чуть не полвека назад, когда из нее вышел молодой инженер в легкомысленном галстуке бабочкой, – Лабиринт направил его сюда старшим оператором городского порта.

Топеш старался держаться поближе к Люсинде. "Авось в итоге я окажусь в выигрыше", – думал он, все еще теребя в сильных руках кожаный пояс и не отводя взгляда от грустного профиля девушки.

Орт сунул билет в контрольную щель. В крохотном глазке мигнул луч, и дверь со вздохом отворилась.

Тьма поглотила Орта. Последнее, что успел он заметить, оглянувшись до того, как дверь захлопнулась, были глаза Люсинды, полные слез.

Сумрачному коридору, казалось, не будет конца. Слабо светящиеся стены уходили ввысь, смыкались где-то высоко над головой.

Самым неожиданным было то, что путь, ведший Орта, шел не разветвляясь и был прям как струна. Где же запутанность Лабиринта, которую ожидал встретить Орт?

Орт не мог определить, сколько времени прошло с того момента, как за ним захлопнулась железная дверца: часы на руке остановились.

Орт шел бесшумно: звуки шагов поглощались Лабиринтом. Полутьма и одиночество были тягостны. Друзья остались по ту сторону, там, в исступленном сиянии летнего дня.

Орт шел, и ему чудилось, что он в Лабиринте уже давно. Но усталость пока что не ощущалась; быть может, ее скрадывало нервное возбуждение, не покидавшее Орта.

Впереди неожиданно забрезжил свет, и Орт ускорил шаг, затем побежал. Через минуту запыхавшийся Орт остановился у развилка, ярко освещенного. Ручей коридора делился здесь на два рукава, он разветвлялся под острым углом на два прохода, на первый взгляд совершенно одинаковых.

В раздумье стоял Орт у развилка. По какому коридору идти?

Откуда-то издали послышалась музыка. А может, мелодия только чудилась Орту – взволнованная кровь шумела в ушах? Куда же, куда может вывести каждая из двух дорог? "Лабиринт выведет тебя к счастью", – сказал, торопливо прощаясь, дядюшка Леон.

А какое оно, счастье? И нужно ли оно Орту? Разве не был он счастлив в гавани, с друзьями? Не лучше ли вернуться к своим, в порт, пока он не заблудился в Лабиринте?

Зачем вообще он, повинуясь слепой лотерее, подарившей ему выигрыш, пошел сюда? Зачем согласился навсегда покинуть мир, знакомый ему с детства, ставший родным? Ради чего? Будет ли ему лучше там, в мегаполисе?

Наверно, во всем виновато молодое вино, распитое по случаю именин дядюшки Леона. Остатки хмеля и теперь еще бродили в голове Орта.

Только сейчас, остановившись у развилка, Орт вдруг со всей отчетливостью понял, что он оставил, что покинул навсегда. Едва ли ему суждено вернуться в гавань. Старый оператор в порту рассказывал: так не бывает, чтобы человек, вошедший в Лабиринт, вышел в том же месте.

Вот и ему, Орту, Лабиринт подыщет какое-нибудь другое место. Но не нужно оно ему, Орту, другое место. А вернуться в гавань по своей доброй воле едва ли будет возможно. Что же получится, если каждый человек по собственному желанию будет вкривь и вкось пересекать горизонты необъятного мегаполиса, меняя по произволу местожительство?

Вывод один. Нужно вернуться в порт. Вернуться, пока не поздно, пока он не заблудился здесь, в хитросплетениях Лабиринта. Возвратиться в гавань, к приятелям, распевающим его песни. К дядюшке Леону. К Люсинде. Отчего она иногда так странно смотрит на него?

Орт повернулся и сделал шаг. Вернее, лишь попытался сделать, но у него ничего не получилось: упругая волна ударила в лицо с такой силой, что Орт задохнулся. В первую минуту он не понял, что произошло, и упорно старался преодолеть невидимую преграду. Наконец, убедившись в тщетности всех усилий. Орт остановился. В Лабиринте идти можно было только вперед. Назад пути не было.

Значит, если он, блуждая в коридорах Лабиринта, сделает неправильный выбор, исправить его будет невозможно.

Попытка преодолеть силовое поле обессилила Орта. Усталые мышцы просили отдыха, но нужно было торопиться, если он не хотел навеки остаться в Лабиринте. Немало жутких россказней ходило о подобных случаях.

Далекая мелодия звучала все отчетливее. В ней слышалось что-то давнее, знакомое с детства, только Орт не мог определить, что именно.

Волны музыки убаюкивали, звали куда-то вдаль. В прошлое, быть может?

Плач одинокой скрипки... Нежность, отравленная горечью невозвратимости...

Орт наугад шагнул в один из коридоров – левый. Музыка зазвучала громче. В музыке Орту послышались приветственные выкрики: "Орт! Орт!" Или это просто глухие вздохи барабана?

Музыка переросла в шум толпы. Приветственный шум. И кажется, радостно возбужденные люди в самом деле приветствуют именно его, Орта. Встречают его, словно знаменитого героя, свершившего подвиг и вернувшегося на родину.