Место в кабине - [2]

— Факт, можно, — солидно вздохнул Алесь. — Одна надежда — колеи держаться. А то, может, пойдём, ребята, не будем дядю Васю ждать? Может, и не выедет он в такую погоду вовсе? Вчера вон как отпустило: возле Волчьего оврага скользота!

— Выедет дядя Вася, — горячо возразил Васька. — Ну, может, задержится чуток, а выедет непременно. Он фары губной помадой намажет, а с красным светом никакой туман нипочём.

— Губной помадой? — переспросил Костик и засмеялся. — Сочиняешь!

— Честное пионерское! — обиделся Васька. — Мне дядя Вася сам рассказывал. Шофёры от тумана только этой помадой и спасаются, если хочешь знать.

Помолчали, настороженно вслушиваясь в тишину. Костик зябко поёжился, поднял воротник пальто.

— Пошли, ребята, холодно, — жалобно сказал он. — Точно вам говорю: не придёт машина.

И в это время вдалеке послышался тонкий, щемящий звук мотора: надрываясь, машина лезла на осклизлый подъём, который начинался километрах в трёх от деревни.

— А что я говорил! — воскликнул Васька. — Идёт!

Мальчишки сошли на обочину. Гул мотора нарастал, машина приближалась. Вскоре в тумане заколыхались два расплывчатых блёклых пятна: ослепшими фарами машина осторожно нащупывала дорогу. Никакой губной помадой закрашены они не были.

— Видал? — засмеялся Костик. — Я же говорил: сочиняешь!

Васька промолчал.

Машина приближалась. В глубоких выбоинах пятна света исчезали, на буграх втыкались в серое месиво неба. Озябшие ребята, не сговариваясь, побежали ей навстречу.

Они бежали по колее, спотыкаясь на каждом шагу, и машина медленно ползла им навстречу. Расплывчатый, струящийся в тумане свет фар ослепил их, и тогда они свернули на обочину и остановились. Пора было тормозить и машине. Широко улыбаясь, Ваську как обычно, поднял руку. Но машина не остановилась. Сердито рявкнув на ребят гудком, она прошла мимо, переваливаясь с боку на бок, и, набирая скорость, покатила по деревне. В короткое мгновение, пока машина проплывала мимо Васьки, он увидел, что его место в кабине занято. И заняли его не женщина с ребёнком, не больной старик; откинувшись на спинку, в кабине сидел какой-то грузный дядька, прижимая к груди пузатый портфель. Дядька равнодушно повернул голову, посмотрел на Ваську, и машина проехала. Только рубиновый огонёк, похожий на раскалённый уголь, вверх-вниз взлетал над дорогой.

Машина не остановилась и через десяток метров, как надеялся Васька, всё дальше и дальше уходил огонёк фонарика. Тогда Васька сорвался с места и побежал за ней.

— Дядя Вася! — кричал он, давясь от обиды. — Дядя Ва-а-а-ся!

Машина миновала деревню и исчезла за поворотом. А Васька споткнулся и упал. Ну пусть не в кабине, пусть в кузове… Пусть бы совсем не взял — дойдём и пешком, невелика беда! Но почему не притормозил, не сказал ни единого слова?

Ребята помогли ему встать.

— Пошли, — грустно сказал Алесь.

— Не пойду, — глухо ответил Васька. — Идите без меня!

Он размазал на лице грязь, подхватил портфель и медленно побрёл к дому. Алесь и Костик переглянулись и побежали в школу.

4.

Дядя Вася заболел. Вернувшись из рейса, он зашёл к диспетчеру, тяжело опустился на табурет и негромко сказал:

— Завтра выехать не смогу, назначь кого-нибудь. Так руки ломит — спасу нет. И температура высокая. Грипп проклятый, не иначе.

— Похоже, — согласился диспетчер. — Красный ты весь, как из бани. Врача вызови, полежи пару деньков. А на твою машину, — он озабоченно полистал какие-то списки, уткнулся коротким пальцем в чью-то фамилию, — поставим пока Виктора Семёнова. Его машина на ремонте стоит, чего ему без дела болтаться?..

— Не надо бы Виктора, — слабо возразил дядя Вася. — Там контролёров по всей линии нет, а у парня совести — кот наплакал. Будет людей обирать.

— Некого больше, — вздохнул диспетчер. — Егоров болен, Марочкин в командировке, у других — свои маршруты, свои машины. На твою не всякий пойдёт.

— Это верно, — пробормотал дядя Вася, чувствуя, как охватывает его озноб, а всё в насмерть прокуренной комнатке диспетчера начинает покачиваться перед глазами. — Ладно, я с ним сам поговорю…

Он встал, шагнул к двери, и диспетчер торопливо подхватил его под локоть.

— Э-э, брат, да ты совсем плох, — проворчал он и заботливо усадил дядю Васю на табурет. — Погоди, я машину вызову.

Диспетчер усаживал дядю Васю в директорскую машину, когда к ней подошёл Виктор. В щегольской кожаной куртке на молниях, в коричневом берете, подтянутый, ловкий, он помог диспетчеру усадить дядю Васю, сам сел рядом.

— Будешь работать на моей машине, — глядя воспалёнными глазами на Семёнова, прохрипел дядя Вася. — Там пацанов много, школьников. Ты их подбирай, слышишь? Обязательно подбирай. По всей дороге. Понял? А ещё за Сухарями спуск крутой… Там не гони, в два счёта в кювет занесёт.

Виктор слушал и согласно кивал.

Утром он вышел в рейс. Место в кабине за рублёвку занял толстый заготовитель. Старая учительница молча забралась в кузов. Ни одного школьника Виктор не подобрал: у ребят не было денег, тормозить, жечь зря бензин… Ну, это уж извините!

5.

Несколько дней выходили ещё ребята к дороге, поджидая машину, но она проходила на большой скорости, обдавая самых отчаянных, стоявших прямо у колеи, грязью из-под колёс. Васьки среди этих ребят не было. Он теперь вставал на час раньше и отправлялся в школу пешком. Шёл полем, чтоб не слышать гула мотора, не видеть острых, как ножи, лучей фар.