Место под солнцем - [4]

— Прости, но не до того было. Похороны организовать, кучу бумаг оформить, потом квартиру продавали. Папины сослуживцы все приходили. У меня от всех их соболезнований чуть у самого инфаркта не было.

Некоторое время друзья ели молча. Официант принес супницу и разлил по тарелкам горячий буйабесс. Только когда с супом было покончено, Борис вытер салфеткой губы и продолжил.

— Вернулись мы в Новороссийск. С работой — швах, полгода ни фига зарплату не платили. Деньги, что за квартиру выручили, кончаться стали. Тут мамин двоюродный брат из Израиля приглашение прислал. Вот Надюша мне и говорит: «Поехали, что мы будем у моря погоды ждать. Ни у тебя, ни у меня никого нет». Она у меня тоже сирота. Поехали мы. Сначала у дяди в Хайфе жили, потом в Кириат—Биалик переехали. На машканту[3] квартиру купили, однокомнатную. Там до Хайфы меньше получаса ехать. В порту полгода проработал, а потом меня в ЦАХАЛ[4] призвали. Мой начальник в порту, отставной морской офицер, мне рекомендацию дал и кому–то из своих бывших сослуживцев позвонил. Ну меня в береговую охрану и направили. Посмотрели на мой опыт и сразу чин расаля дали. Это как в российском флоте главстаршина. На патрульный катер попал. Новенький — прямо с верфи, типа Супер—Двора. Не машина — зверь. Понравилось мне на ней ходить. И в экипаже у меня ребята подобрались отличные. В море, правда, далеко не заходили. Вдоль берега в основном — арабские шхуны с оружием перехватывали, что палестинцы на территории везут. Иногда до стрельбы доходило, но редко. Палестинцы на конфликт лезут только когда в шанс в газеты или на телевидение попасть. А так что — им саудовцы еще денег отвалят, а Россия и Китай опять оружие продадут. Через полгода до мичмана повысили. Потом на сверхсрочную предложили остаться. Платят неплохо, ну я и согласился. Так я там почти десять лет и прослужил. По ходу дела Технион[5] окончил. Меньше года как в отставку ушел. Уговаривали меня еще остаться, но без офицерской школы старший мичман — это потолок, а я для той школы староват. К тому же «старички» вроде меня, после тридцати пяти в основном на берегу служат. Мне это не интересно. Вот сейчас в фирме, что медицинское оборудование поставляет, работаю. В основном томографы, УЗИ и прочую высокотехнологическую хрень налаживаю и обслуживаю.

Официант тем временем убрал со стола супницу и тарелки и взамен поставил мраморную дощечку с разными сырами.

— А как же море, ты же без него жить не мог? — разливая остатки вина по бокалам, спросил Константин.

— Для души я себе яхточку парусную завел. «Бермуда» одномачтовая, я на ней и до Кипра хожу. А частенько и до Греции.

— Даешь… Разбогател ты, я вижу, на армейских харчах, — Николаев удивленно покачал головой. — Неужто в израильской армии так хорошо платят, что яхту содержать можно?

— Платят неплохо, — Гальперин пожал плечами, — но дело не в этом. Ты не путай. У меня же не прогулочная яхта под сотню тонн водоизмещения, отделанная махогонью. Она у меня маленькая — тридцать футов и не больше пяти тонн. Больше двух человек там особо и разместить негде. Тем более, что я ее практически собственными руками сделал. То есть купил я развалюху, а потом ее полностью перебрал и восстановил.

Но, что это мы все обо мне, да обо мне. Ты–то как? Большим бизнесменом стал как вижу.

— Ну, — протянул Константин, крутя в пальцах ножку бокала, — в Одессу я вернулся сразу после путча, еще до распада Союза.

— Подожди, а до того, ты же на север уехал, так?

— Да я оттуда сразу смотался, как гипс мне сняли. Не понравилось мне там. На Дальний Восток поехал. В Петропавловске устроился помощником механика на холодильник–матку. Ну знаешь же, куда сейнера улов сдают. Вот там три года и проработал. В Одессу вернулся, в технологический сразу на третий курс поступил. Зачли мне мореходку. Окончил я его в 93–м, как раз по холодильному оборудованию. Я еще на Камчатке понял, какие там резервы таятся. Думал сначала на холодильник мясокомбината устроиться, но там все давно схвачено, не подобраться. Ну тут меня в кооператив один позвали. Ресторанов–то много пооткрывалось. Холодильники всем нужны. Деньги неплохие зарабатывать стал, но с дефолтом опять голяком остался. Хорошо, что квартиру бабы Сони успел приватизировать. Ну постепенно опять выправился. Но достали меня эти оранжевые и прочие самостийники. Лет пять назад уехали мы в Воронеж. Там постепенно раскрутился, свою фирмочку организовал. Сейчас у меня больше тридцати человек работает. Не бедствую. Считай по трем областям, то бишь губерниям по–нынешнему, промышленные холодильники обслуживаем.

— Мы?.. — зацепился за местоимение Борис.

— Ах, да я же не сказал. Женился я в 94–м. Извини на свадьбу не приглашал, но вы тогда уже уехали. Впрочем, ты меня тоже, но я не обижаюсь.

— Ну…, когда я женился ты еще на Камчатке был и контакта у нас с тобой не было. А кто она.

— Ха! Ты Динку Гитлевич с соседнего двора помнишь?

— Подожди, у которой отец в универе преподавал? Политэкономию, кажется. Так она же малявка.

— Была малявкой. На семь с чем–то лет меня младше. Выросла — такой красавицей стала. Двое детей у нас. Дочка вот, в этом году в школу пойдет, а сыну осенью четыре года стукнет.