Место летнего отдыха - [42]

Он сделал паузу.

– Сейчас было бы неуместно много говорить об этом, – продолжал он. – Нетактично по отношению к Биллу Норрису и его матери.

Никто из ребят не проронил ни слова.

– У бедного Билла, наверное, были дома неприятности, и он хотел поскорее туда попасть, – предположил мистер Колфилд.

Все по-прежнему хранили молчание.

– Трагическое событие, – сказал мистер Колфилд. – Умер прекрасный мальчик, и мы все должны чтить его память.

– Да, сэр, – произнес Дик Уоллер на своем южном тягучем диалекте. Нижняя губа у него дрожала.

– Я ценю мужество, которое вы все проявили, – продолжил мистер Колфилд уже менее торжественно. – Занятия, разумеется, состоятся, как обычно, однако все желающие могут сыграть в гимнастическом зале в футбол, а вечером покажут интересный фильм.

Директор помедлил, и в какой-то момент показалось, что он в замешательстве.

– Ребята, – сказал он, – подобные вещи иногда случаются в жизни, и в этом никого нельзя винить. Наверное, мы все должны верить в Бога. Расходитесь теперь и постарайтесь не слишком много думать о случившемся.

Он устало опустился на стул.

Ребята молча вышли из зала и присоединились к остальным, ожидавшим во дворе.

– Где это произошло? – спросил тощий мальчишка.

– Недалеко от Дрейтауна, – ответил кто-то. Вокруг собралась толпа ребят.

– Мистеру Нили туго пришлось, это точно, – сообщил толстый мальчик. – Он угодил в больницу. За ним приезжала скорая.

– Я думал, он умер, – вмешался высокий худой парень.

– Умер Билл. А я говорю о мистере Нили.

– Тед Уайтли слышал по радио, что машина разбилась вдребезги, – сказал серьезный мальчик лет тринадцати с пухлыми щеками и ясными, словно у херувима, голубыми глазами. – Он сгорел в ней.

Джон отвернулся, его мутило. Через грязный двор он вышел за территорию школы и удалился в лес, прислонился к холодному стволу дуба, и его стошнило. После Джон бесцельно бродил по лесу, делая широкие круги и иногда натыкаясь на отпечатки своих собственных ног, возвращаясь на старое место, оставляя на покрытой весенней слякотью земле след мучительного смятения.

Изможденный, он в конце концов вернулся в школу. У входа в кабинет директора стояла полицейская машина, а один из учителей уговаривал ребят уйти из этой части двора. Джон пошел в столовую, но к еде не притронулся.

Позже он вернулся в комнату. Кровать Билла с новым покрывалом была аккуратно заправлена и пугала своей пустотой. Тишина в комнате казалась звенящей. Джон подошел к ящику, где Билл хранил альбомы с фотографиями; тот оказался пустым. Интересно, что подумает мистер Колфилд об этих выцветших снимках и о фотографиях обнаженных женщин, о той девушке с темными косами, прислонившейся на развалинах к колонне, и ее роскошном симметричном теле. По всей вероятности, мистер Колфилд сожжет эти вещи. Исчезло все, даже одежда Билла, и в комнате стало одиноко, как в гробнице.

Через три дня мистер Колфилд сообщил Джону, что с ним хочет поговорить мать Билла.

– Ты, конечно, понимаешь, что мы в довольно-таки деликатном положении, – сказал мистер Колфилд. – Смерть Билла, как ты знаешь, – несчастный случай, но мальчика на это подтолкнули, без сомнения. В то же время говорить об этом мы не можем. Миссис Норрис и без того очень нервная особа, и нам лучше лишний раз не тревожить ее.

– Я постараюсь, – ответил Джон.

Миссис Норрис сидела в гостиной дома мистера Колфилда, который жил в красивом особняке с северной стороны школьной территории; в этом доме раз в месяц устраивали для учащихся официальный чай, чтобы дать им немного почувствовать себя в домашней атмосфере. Мать Билла оказалась худой женщиной, поразительно походившей на своего сына, словно это был он сам, переодетый для бала-маскарада, с длинными волосами и в черном платье. Она сидела, наклонившись вперед, на резном стуле с подлокотниками, под старину; крепко сплетенные пальцы ее рук лежали на коленях.

– Так ты и есть сосед Билла по комнате? – спросила она. – Он так хорошо отзывался о тебе в письмах.

– Я очень любил Билла, – признался Джон.

– Не хочу доставлять тебе новых неприятностей, – продолжала миссис Норрис. – Я знаю, мальчику такое трудно пережить. Может быть, тебе было почти так же трудно, как и мне.

Мистер Колфилд, сидевший в кресле, обитом золотой парчой, откашлялся. Джон стоял посреди комнаты. Он слишком нервничал, чтобы сесть.

– Все же, – добавила миссис Норрис, – надеюсь, ты мне кое-что расскажешь. Я не сомневаюсь, ты поймешь: мне необходимо это знать.

– Да, – произнес Джон.

– Ты знаешь, куда собирался Билл, уезжая отсюда, и почему он угнал автомобиль?

Джон глядел в пол.

– Думаю, он сделал это сгоряча, – сказал мистер Колфилд. – Он всегда был таким храбрым мальчиком. Кто-то, наверное, подговорил его взять машину, а водить он, конечно, не умел…

– Да, я тоже так думаю, – услышал Джон свои собственные слова. – Его кто-то подговорил.

– Странно, – вздохнула миссис Норрис. – Мне он всегда казался таким робким…

– Пожалуй, нам следует выпить шерри, – с печалью в голосе произнес мистер Колфилд.

Шерри в Колчестерской академии – то же, что ром на британском флоте. Джону никогда не нравился этот напиток, но в тот день он сидел и пил его, стараясь подумать о Билле что-нибудь хорошее и высказать это вслух.