Местечко рядом с Эджвер-роуд - [2]

— Что случилось? — спросил тихий голос у самого уха Крейвена. — Она спит?

— Нет. Умерла.

— Ее убили? — В голосе слышалось неподдельное любопытство.

— Не думаю. Покончила с собой.

Кто-то шикнул на них: «Тише». Оказывается, кого-то занимало происходящее на экране. А Крейвен считал, что зал используется только в качестве укрытия от дождя.

Фильм со смертью Помпилии не закончился. Остались дети, и предстояло решить судьбу следующего поколения? Но маленького бородатого мужчину, сидящего в соседнем кресле, похоже, интересовала только смерть Помпилии. И особенно тот факт, что он вошел в зал в тот самый миг, когда она простилась с жизнью. Дважды до Крейвена донеслось слово «совпадение», а мужчина продолжал разговаривать сам с собой едва слышным шепотом: «Абсурд, вдуматься... никакой крови». Крейвен не слушал. Он сидел, стиснув пальцы и зажав руки между коленями, и думал о том, что может сойти с ума: такие мысли не раз и не два приходили ему в голову. Ему нужно собраться с духом, взять отпуск, обратиться к врачу (одному богу известно, какая инфекция бродит по его организму). И тут до него дошло, что бородатый сосед обращается к нему.

— Что? — нервно переспросил он. — Что вы сказали?

— Крови было бы больше, чем можно себе представить.

— О чем вы говорите?

Мужчина обдал его влажным дыханием. В горле у него, казалось, что-то клокотало.

— Когда убивают мужчину...

— Это была женщина, — нетерпеливо перебил Крейвен.

— Разницы нет.

— И потом, никакого убийства не было.

— Это несущественно. — Разговор казался Крейвену совершенно бессмысленным. Бородатый самодовольно добавил: — Я-то знаю.

— Знаете что?

— О таких делах, — прозвучал двусмысленный ответ.

Крейвен повернулся и попытался рассмотреть соседа. Он псих? Или на грани помешательства. А кто еще заговаривает с незнакомцами в зале кинотеатра и несет бессвязную чушь? «Господи, — думал Крейвен, — я-то пока в своем уме. И хочу остаться». Он видел маленький темный силуэт. Мужчина вновь говорил сам с собой. «Разговоры. Одни разговоры. Они говорят, что все это из-за пятидесяти фунтов. Какая ложь. Причин-то множество. А они всегда хватаются за первую, ту, что на поверхности. Не хотят копнуть глубже. Ну и простофили», — в его голосе вновь послышалось самодовольство. Вот, значит, какое оно, безумие. До тех пор, пока Крейвен был готов это осознавать, он сам оставался в здравом уме — относительно, конечно. Наверное, он не мог считаться совершенно нормальным, таким, как мужчины в автомобилях или гвардейцы на Эджвер-роуд, но был более нормальным, чем этот тип. И это радовало.

Невысокий мужчина вновь повернулся и обдал его влажным дыханием.

— Вы говорите, она покончила с собой? Но кто может это утверждать? Дело же не в том, чья рука сжимала рукоятку ножа, — внезапно он вцепился в руку Крейвена влажными, липкими пальцами. Крейвен похолодел от ужаса, решив, что сейчас зарежут и его.

— О чем вы говорите?

— Я знаю, — уверенно продолжил мужчина. — В моем положении человек знает практически все.

— А в каком вы положении? — выдохнул Крейвен, чувствуя на своей руке его липкие пальцы, стараясь понять, паранойя у него или нет... объяснений могло быть с десяток, например, сосед просто измазался в патоке.

— Можно сказать, в отчаянном. — Голос его был едва слышен.

А на экране творилось что-то несусветное... стоило на секунду отвести глаза, и уже ничего невозможно было понять... Актеры двигались медленно, рывками. Молодая женщина в вечернем платье, кажется, плакала, прижимаясь к груди римского центуриона. Крейвен мог поклясться, что раньше их не видел. «Я не боюсь смерти, Луций... в твоих объятиях».

Мужчина захихикал. Опять заговорил сам с собой. Крейвен мог бы попросту его не замечать, если бы не липкие пальцы, пусть они уже и не сжимали его руку. Голова у мужчины чуть клонилась набок, как у слабоумного. Он отчетливо произнес: «Трагедия в Бейсуотере».

— Вы о чем? — спросил Крейвен. Он видел эти слова в газетном заголовке.

— Что?

— Какая трагедия?

— Подумать только, они назвали Каллен-мьюз Бейсуотером! — Внезапно мужчина начал кашлять и, повернувшись к Крейвену, стал кашлять прямо ему в лицо, словно хотел за что-то наказать. — Зонтик. Где мой зонтик? — Он начал подниматься.

— Зонтика при вас не было.

— Мой зонтик, — повторил он. — Мой... — Последнее слово он, похоже, проглотил и уже протискивался к выходу, задевая колени Крейвена.

Крейвен пропустил его, но, прежде чем невысокий мужчина добрался до пыльной портьеры под светящейся табличкой «Выход», экран сверкнул и превратился в яркое белое пятно: фильм закончился, а через несколько мгновений чуть заметно высветилась люстра под высоким потолком. Этого оказалось достаточно, чтобы Крейвен разглядел пятна на руке. Никакой паранойи: факт. Он не сошел с ума, он сидел рядом с безумцем, который на какой-то улице, Колон-мьюз, Коллин-мьюз... Крейвен вскочил и поспешил к черной портьере. Выбежал из кинотеатра и понял, что опоздал: коротышка мог уйти по любой из трех улиц. Поэтому Крейвен направился к телефону-автомату и решительно, довольный тем, что опасения за собственную психику оказались напрасными, набрал три девятки