Места не столь населенные [заметки]
1
2
И первый из них – самый бесхитростный: высокого мужика прозовут Полтора, а худую девушку – Косточка, мужику сильному и грозному навесят суффикс, и так Степан станет Степурой. Второй способ дополняет первый: человека пространственно-выразительного, а проще говоря – толстого, прозовут Беспопиком, а невысокого – Верстой. Третий способ едва ли более надуман, чем первый, ведь место работы здесь меняют чуть чаще внешности, то есть почти никогда: Ваня Холодильник, Вова Лесобаза и Нюра Аптека тому свидетели. Четвертый способ подходит в том редком и печальном случае, когда прозвище надо дать человеку ничем не примечательному: так Юрка Никифоров стал Гагариным только лишь потому, что он Юрий. Пятым способом прозвища достаются близким и потомкам: Харитониха – жена Харитона, а Сралёвна – Сраля, Степурята – дети Степуры, Степурёнок его внук, а Степурёнков – правнук. Получить прозвище шестым способом можно за, казалось бы, ерунду. Тут тебе и Миша Блин, и Петя Радио, и Толик Кипитюля, что кипятильником часто пользовался, и Боша, выговаривающий так слово «ложка», и Ваня Ненял («Не могу»), что в войну подростком пошел с женщинами на сенокос и уже к обеду свалился в траву, повторяя: «Ненял я, бабоньки, ненял».
3
Собаку звали Тайбола, и это был пятимесячный щенок той неопределимой компилятивной породы, что часто еще встречается в северных деревнях. Летом Мишин дед первый раз возьмет Тайболу на охоту, и она не поднесёт подстреленную белку, а станет подгрызать её, балуясь и вскидывая морду. В тот день дед вернется из леса один.
4
О блинах Харитонихи ходили легенды. Все хорошее, что только можно сказать о еде, – было в них. Они таяли во рту, они оставляли волшебное послевкусие, их аромат рвал ноздри и вытягивал шею едока. После этих блинов хотелось жить и умереть одновременно. Харитониха грозилась унести секрет в могилу, но всё же открылась невестке: в тесто она добавляла всё недоеденное за прошлые дни: прокисшие щи, заветренную вареную картошку, надкусанные соленые огурцы, забродившее варенье; а в общем-то – всё; и всё то нехитрое, что могло остаться на деревенском столе, раз-другой да и побывало в чудовищных этих блинах.
5
Невинная угроза – не более чем, хоть батог и стоял за дверью. Слово и жест были главным оружием Харитонихи. Из любой ссоры с мужем она выходила победителем одним лишь жестом, легким движением руки. Кривым пальцем Харитониха указывала на старую холщовую сумку, висящую на гвозде. Муж её, Харитон, был из бедной семьи и «ушел в животы» – жить в дом невесты. Прямо «животников» никогда не осуждали – бывает всякое, но и забыть не давали, и ранка эта теребилась легко и без зазрений. А особливо – когда требовался аргумент, крыть который нечем и никак.
6
Хорошим тоном считалось прочитать текст на листке полностью и вслух: со временем восхода и захода солнца, с долготой дня и фазой луны, с памятными датами и событиями, с числом под знаком минус – сколько дней прошло с начала года и с числом под знаком плюс – сколько осталось до нового, а потом с обратной стороны – полезные советы, рецепты блюд, заметку о советском характере или загадки народов СССР с отгадками тут же, внизу.
7
Потом он проверит «Крута гора, да быстро забывается» – это будет просто, и получится 15 минут, и «Не научи, да по миру пусти – дак хер не кусочки», что окажется много сложней, и даже «К холодной печи никто не ездит» как-то проверится само собой, благо холодных печей, нетопленных годами, здесь будет всё больше и больше. «Вот, – догадается некто, – Миша Блин – это и есть Правоплосское, плоть от плоти, соль и сухой остаток. Чудной и взбалмошный, не от мира сего. Не то застрявший в эпохе, не то выпавший между двух». С этим можно спорить. А можно нет.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Герои Елены Долгопят словно вышли из гоголевской «Шинели» и рассказов молодого Пелевина. У старого ретушера воруют любимое пальто, и это становится поводом для крепкой мужской дружбы… сотрудник НИИ криминалистики продолжает ходить на работу, даже когда институт закрывают… ученые создают голографическую копию умершего президента, а в XXI веке воскресают свидетели революции 1917 года… Рассказы Долгопят многослойны, каждая история становится вызовом современности и философским размышлением о ней.
Что будет, если патологически одинокий мужчина влюбляется в творческую женщину, вся жизнь которой – сплошной полет, фейерверк и волшебство превращений? Кто кого изменит и изменит ли вообще? Роман Натальи Ключаревой весь создан из звенящих колокольчиков надежды и тихих шорохов разочарований, из женских капризов и мужских сомнений, – эта мелодичная проза идет словно от самого сердца и говорит о главном самыми простыми словами…
Зачем строить свою семью, если вокруг так много уже устроенных семей и можно ими прекрасно пользоваться? – так размышляет героиня романа Татьяны Любецкой, собираясь разрушить чужой брак. Но жизнь неожиданно вносит свои благородные коррективы в этот авантюрный план, превращая интрижку в большое настоящее чувство.Автор этого романа – чемпионка мира по фехтованию. Вы когда-нибудь встречали такого писателя? Мы ни разу. Но писательница со шпагой в руках – это ли не романтический символ, которому хочется верить как никакому иному?
В далекой российской деревушке, которая называется Бездорожная, «люди живут мечтательно». Дед Герой, Матрешка, Ленин, Кочерыжка, Трактор и Головастик – бездельники и хитрецы, но также и широкой души «народные» умельцы, которыми так богата земля русская. Пропащие люди, скажут одни, святые, скажут другие.