Месть зэка - [20]

И вновь Хохол застыл на полуслове, недоуменно глядя на Медведя, которым вдруг начал хохотать. Смех его, раскатистый и басистый, разнесся по всему бараку, так что петух испуганно пригнул голову и начал быстрее грести метлой. Отсмеявшись, Медведь дружески улыбнулся Хохлу:

— Ну что? Не хотел, а сдал! Где это сказано… «один раз продавший»… Колись, пока я добрый. Кому Светлов послал заявление — раз. Какие документы переслал — два. Ты мне честную информацию — я твоего сынка в другую зону. Как заново родишься, бедолага!

Хохол затравленно посмотрел на него, помедлил, будто что-то для себя взвешивая, и заговорил с трудом, как бы против воли:

— Когда Виктора из бугров сняли, начали на него воры наезжать. Насколько я знаю, не хотел он через них ничего на волю передавать.

Но пришлось. Бумаги он передавал через Хмеля. Я эту кипу даже сам у него видел. Правда, мельком. Приличной толщины документик.

— Что это было? Письма, документы? Чем быстрее доложишь, тем больше тебе доверия. Чего молчишь?

Хохол отодвинулся в сторону, покачал головой и проговорил с вернувшейся решимостью:

— Хватит с вас и этого. Больше от меня никогда ничего не услышите.

— Ну твоей жизни эта информация явно не стоит. Иди, прикинь, поразмысли. А утром ко мне.

Когда Хохол понуро вышел из барака, Медведь медленно прошел в коридор, где под яркими плакатами стояла серая тумбочка и местный телефон на ней. Он поднял трубку, долго слушал, потом проговорил:

— Дежурного ко мне. Это ты, Васин? Переписал новый этап?

Ну и молодец. Выпускай их я зону, пусть остудятся на холодке. Да, всех, без исключения.

Закончив разговор, он подошел к окну, выходящему на плац. Плац был пуст. Только одинокая фигура Хохла пересекла его и скрылась за забором.

Снизу Валерий Иванович и Вадик видели, как зажегся свет во всех окнах квартиры Дмитрия Дмитриевича, как заметались по комнатам шальные тени.

— Брать только золото и деньги, — скомандовал главарь и словно вихрь закрутился в аккуратной квартирке. Обыск бандиты вели бесшумно, но со смаком. Тем временем главарь переставил Дмитрия Дмитриевича поближе к жене, а сам сел на кровать, с которой только что раздавался беззаботный храп хозяина.

— Пусть ребята потешаться, — сказал он Дмитрию Дмитриевичу. — Мы-то с тобой знаем, что тайников твоих им все равно не найти. А может, найдут с твоей помощью?

Левое плечо и рука главы семьи полыхали огнем. Он с трудом мог собраться с мыслями, не зная, что отвечать и отвечать ли вообще.

— Так где денежки храним, наличка где? Смотри, будешь молчать, твою бабу на кукан посадим.

Главарь дернул за воротник халата и разорвал его надвое. Женщина пыталась крикнуть и осеклась. Прямо перед ее глазами блеснуло лезвие.

— Один звук издашь — сразу порешу.

— Чего хочешь? — спросил Дмитрий Дмитриевич. — Я же тебе деньги и так хотел отдать.

— Ты кого лечишь? — Главарь ударил допрашиваемого ножом в лицо, но в последнее мгновение перевернул клинок рукоятью вниз.

Дмитрий Дмитриевич закрыл лицо руками.

— Ты же под нас своих людей хотел поставить, да не на тех напал. Где теперь твои люди, поди, десятый сон досматривают. А ты, если хочешь жить, отдавай все деньги. Кстати, невредно тебе перед смертью кое на что взглянуть. Брат, иди сюда, — позвал он второго своего подручного, который только что оторвался от холодильника, что было видно по стекающим ему на усы каплям томатного соуса. — Так-то, сука, ищешь, — мягко укорил его главарь. — Где у тебя документы, что кентуха прислал из зоны.

Человек послушно вытащил засаленными руками пачку накладных и передал главарю.

— Ползи сюда, — приказал он хозяину, — да смотри, с колен не поднимайся. Сразу порешу! А бабки из твоей вытрясем. Так и стой на четырех костях.

Истекая кровью, стоя на коленях перед главарем, Дмитрий Дмитриевич кроме страха почувствовал дикую нечеловеческую злобу. Вцепиться зубами в это склоненное над ним ненавистное лицо, рвать и душить его! Даже боль в плече куда-то отошла перед этой всеобъемлющей ненавистью. Затуманенными страданием глазами смотрел он на накладные, которые главарь развертывал у него перед глазами одну за другой.

— Всего пятьдесят накладных, — говорил главарь, заботливо расправляя тонкую бумагу, — за каждую по штуке и расчет. И нам хорошо, и тебе спокойно. Правильно я говорю? — обернулся он, но ребят его уже и след простыл. Только легкий треск стоял по квартире, это подельники главаря вскрывали ящики письменного стола, простукивали стенки, поднимали подозрительные планки паркета в поисках тайника.

— Короче, давай, браток, деньги, и мы ушли, — почти ласково попросил главарь, свернув пачку документов и кладя их на туалетный столик у кровати. — Не тяни, доиграешься.

— Можно, я сяду, — попросил Дмитрий Дмитриевич, с трудом разлепляя пересохшие губы. — Мне плохо.

— Садись, — миролюбиво разрешил главарь, — люблю мирный разговор. Ты же, браток, сам виноват, что стал кочевряжиться, никто тебя подкалывать не хотел, да и баба твоя сидит целая и невредимая. Короче, давай деньги и расстанемся корешами.

— Деньги в банке, — с трудом произнес Дмитрий Дмитриевич. — Как вы не понимаете. Сейчас никто рубли в мешках дома не держит. Я спокойно могу получить их со своего счета. Почему вы не дождались до завтра. Я не понимаю.