Месть вора - [50]
Я согласно кивнул. А Ленка, нахально устроившаяся у меня на коленях, обвела застолье гордым взглядом – «Вот, мол, какой у меня мужик. Не чета вам, неграмотным. Доктор! Все понимает!»
– Костик, отрезать тебе пирожка? – прошептала она мне на ухо.
Я что-то отрицательно буркнул, и тогда моя Алена нежно ткнулась губами мне в бороду.
– Люблю тебя очень-очень, – еле расслышал я.
– …куда и как бегла, того, врать не буду, не помню. А тока хранил меня Бог. Вышла вдруг на большак. И тут лесовоз рядом со мной тормозит. Это уж точно запомнила. Данила Евсеич, ныне покойный, тогда проезжал. Потом он все ко мне в больницу наведывался. Был бы за рулем кто молодой, да если еще из чужаков, из безконвойньк, так плюнул бы и не остановился. Мало ли, девка из пармы вся в кровянке выскакиват? От греха лучше проехать, не в свое дело не лезть. А Евсеич из староверов, старичок ужо, так он щеку мне на место как-то пристроил, чистой тряпицей лицо обмотал, в кабину меня затолкал и ну ходу к больнице!.. Кушай, Костушка, кушай. Вон, баранинки себе положи. Ленка, чего развалилась, бесстыжая! Гостю задом острым своим все колени поисточила. Так вся и ерзат, будто на сковородке. Поухаживала в лучше за им, а не яйца ему шлифовала… И вот, значит, пришили мне щеку на место, а глаз так и не спасли. Да и половина лица никак не шевелится. Даже язык как не свой. Говорить не могу. Меня в Сыктывкар, в областную больницу. Потом, еще дальше, в Пермь, в неврологический центр. И ничо! – На этот раз Ирина картинно развела руки и расстроенно шмыгнула носом. – Несколько операций, а того лишь добились, что говорить опять начала. И только… – Она плеснула себе в стакан самогону, выпила и занюхала соленым огурчиком. – Вот так теперича и живу. А рысюгу ту батька сыскал. Шкуру содрал с нее мне на память. Так я, как домой из Перми возвратилась, тую шкуру в печку первым делом швырнула. На хрен мне таку память. Осталась память на роже, и будя…
Все, кто сидел за столом, слышали эту историю уже тысячу раз, и сейчас она рассказывалась спецом для меня. И я, изображая на лице искренний интерес, не сводил с Ирки внимательного взгляда, а в нужных местах даже кивал. А остальные откровенно скучали. Разве что Артем Амикан порой вмешивался в повествование, демонстрируя, что он вовсе не отстраненный слушатель, а исправно следит за ходом рассказа.
Голован клевал носом и изредка выходил из анабиоза, чтобы расплескать по стаканам себе и Марии, такой же пьяной, как и он, очередную порцию самогону. Толя Шершавый и Макс о чем-то шептались на дальнем углу стола. Алена сидела у меня на коленях, полностью погруженная в свои девчоночьи грезы. Наверно, обдумывала варианты того, как бы покрепче за меня зацепиться и таким образом соскочить из душного Кослана в большую красивую жизнь. Вика сосредоточенно ковырялась в тарелке и тоже думала о чем-то своем. Одним словом, вечеринка не задалась, все откровенно скучали и пытались разбавить эту скуку спиртным и сумбурной беседой.
– А что, бабы, не спеть ли нам? – оторвалась от стакана и любимого мужа Мария. И не дожидаясь чьего-либо согласия, затянула грудным, довольно приятным голосом:
– Люби меня, детка, покуль я на воле,
Покуль я на воле – я твой.
Судьба разлучит, окажусь я в неволе,
Тобой завладеет другой…
Пела Мария негромко, но отчаянно, с надрывом, вкладывая в песню всю душу, обнаженную приличным количеством водки, поглощенной за вечер. Но никто даже и не думал поддержать ее. Никто, за исключением меня, даже не обратил на песенницу внимания, и она старалась лишь для одной себя:
– …Я – урка! Я – вор! Я преступник по жизни!
Я бандит! Меня трудно любить…
– Коста, братан, – поманил меня рукой Толя Шершавый. – Айда на веранду. Потолковать бы.
Я стряхнул с колен задремавшую было Алену и вылез из-за стола. Следом за мной поднялись Толик и Макс.
Уже быт довольно поздний вечер, за окном стояла кромешная темнота, но Шершавый даже и не подумал включать свет.
– Так посидим, – сказал он.
Я ощупью нашел стул. Толик и Макс устроились на диване. Чиркнула спичка, высветив на секунду морщинистую физиономию Шершавого с зажатой во рту папиросой, и до меня донесся дух анаши. – Пыхнешь, братан?
– Ага. – Я протянул руку, и между пальцев мне аккуратно вложили косяк.
– Как там, бабы в баньке тебя не разочаровали?
– Нет. Молодцы бабы, – лаконично ответил я. У меня не было никакого желания в подробностях обсуждать с кем бы то ни было перипетии своей помывки.
– И хорошо, – удовлетворенно вздохнул Толик. – И правда они у нас молодцы. Уж я старый-старый, а тоже порой как тряхну стариной!..
– Ты мне вот что скажи, – отвлек я от приятных воспоминаний Шершавого. – Эти хорошие бабы меня ненароком не вложат? Не спецом, конечно, а просто по дури. Или по пьянке.
– Не-е-ет. Контингент проверенный. Даже малая, Аленка. Предки у ней три года как по «мокрой» ушли на этап. Не скоро откинутся. Так что она с Сыроегой живет. Тетка это ее.
– Я знаю.
– Вот видишь. Нет, Ленка девка правильная, характерная. И себе цену знает, и других оценить умеет с первого взгляда. Не пропадет. А что за других скажу… Мария, так у той три ходки по «воровской» за плечами. Последний раз тут недалече бабскую зону держала. Откинулась, в наших краях и прижилась. Вон с Голованом сошлись. Тот как раз им, бабам, грев на зону гонял.
Бывший борец по прозвищу Грек любил и был любимым. Но в один злосчастный день стычка с зарвавшимся авторитетом лишила его всего. Отец и сестра Грека погибли в огне. Он потерял любимую невесту и своего нерожденного ребенка. За ним идет охота. И он выходит на бой против всех. Чтобы выжить, он обречен убивать.
Рэмбо – авторитет, известный не только в Питере, но и далеко за его пределами. Оказавшись на вершине криминально-деловой пирамиды, он сталкивается с проблемами такого масштаба, о которых раньше и понятия не имел. Наложить лапу на его бизнес пытаются и спецслужбы, и влиятельнейшие московские политические группировки. Что делать? Согласиться уйти на вторые роли и играть по чужим правилам или отчаянно рискнуть, поставив на карту все – деньги, власть, жизнь своих близких? У Рэмбо есть свой вариант – третий.
Иван Таранов предан. Он – вне закона. Против него – и воры, и менты, на него объявлена облавная охота. Все, что дорого Ивану Таранову, – свобода, любимая женщина, сама жизнь – все под угрозой. Но его война с ворами-наркодельцами не закончена, потому что он точно знает: монстров невозможно перевоспитать, их можно только уничтожить. Теперь Таранов – КАРАТЕЛЬ.
Отсидев три года на сибирской зоне, Рэмбо с друзьями возвращается в Питер, где в разгаре криминальная война за передел сфер влияния, война не на жизнь, а на смерть. Однако по дороге его подстерегает смертельная опасность. Рэмбо и не подозревает, кто стоит за попыткой лишить его жизни и уничтожить его бригаду. Он и не догадывается, что в этой войне он обретет свою истинную любовь и будет вынужден ее защищать…
По примеру своего кумира «железного Арни» Влад Невский решил стать известным культуристом и упорно шел к своей цели. Но злая воля судьбы обрушила на его голову череду обманов и бед: у него отняли жилье, лишили куска хлеба, любимая женщина, не справившись с жизненными трудностями, оставила его. В конце концов Влад оказывается втянутым в криминальные разборки. Злой рок вынудил его стать бандитом, и теперь его зовут Рэмбо. Он умен, силен и дерзок, и скоро о нем узнает весь криминальный Питер!
Злой рок опять испытывает Знахаря на прочность. Удел сильных – терять тех, кого любишь, но не время предаваться воспоминаниям. Знахарю придется начать все с нуля, и не в России, а за океаном, в Америке. Решая возродить воровской кодекс чести, Знахарь сплачивает вокруг себя новую команду. Но для главы русской мафии в Америке Знахарь всего лишь зарвавшийся выскочка. Столкновение неизбежно. Сможет ли Знахарь и его команда взять новую высоту или воровская удача оставит их?
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.
В Сан-Франциско один за другим погибают два известных бизнесмена. В обоих случаях почерк убийцы одинаков: жертвы усыплены снотворным и задушены голыми руками. У обоих на кистях рук оставлена надпись по-латыни: «Опоздание недопустимо». Подключившийся к расследованию детектив из России Олег Потемкин устанавливает, что погибшие любили живопись и в разное время заказывали свои портреты у одного и того же художника. Не здесь ли кроется разгадка преступления? Или все дело в латинской надписи, на поверку оказавшейся девизом элитной воинской части, воевавшей в Ираке? У ее ветеранов особый взгляд на искусство и… очень сильные руки.
Хозяева художественного салона Ирина и Рубен Левицкие больше ценят не сами картины, а доход от их реализации. И не церемонятся в способах обогащения. Легко могут подставить коллег, продав им подделку, за взятку организовать обыск у конкурентов или «заказать» особо несговорчивых. Доказать причастность Левицких к покушению на известного коллекционера поручено следователю Платову. Но это не просто даже при наличии улик. На стороне обвиняемых такая серьезная сила, бороться с которой может или ненормальный, или слишком уверенный в себе человек.
Рассказ Охота на Тигра погружает в окопы Великой Отечественной Войны давая почувствовать всю тяжесть быта и накал сражения отряда бронебойщиков. Популярность книг и фильмов о войне доказал факт успеха "«28 Панфиловцев» и то что книги о мужестве предков были и будут интересны читателям всех возрастов. Книга посвящена Павлу Ивановичу Шпетному – подбившему из противотанкового ружья 6 танков.
В книгу Леонида Влодавца — широко известного автора детективного жанра вошли два остросюжетных криминально-психологических романа. В первом романе рассказывается о невероятных событиях, произошедших с главным героем Лехой Коровиным, попадающим в непредсказуемые ситуации. Череда преступлений, вольно или невольно связанных с героем второго романа, необычная динамика происходящего — все это заставит читателей дочитать эту книгу до конца.