Месть Владигора - [106]

— Ты не сделаешь этого, брат! — повторила Любава.

Владигор, вначале тоже опешивший и смутившийся, вскоре оправился от смущения. Молодцевато подтянув повыше позлащенный пояс, он насмешливо улыбнулся:

— Это почему же я не сожгу Ладор? Обязательно сожгу! Я так решил!

— Я не о Ладоре говорю, а о борейцах! — твердо сказала Любава.

Насмешка исчезла с лица Владигора, и ярость вновь исказила черты его лица.

— О борейцах? Ах, сестрица, теперь-то я понимаю, что это ты отпустила изменницу Путиславу, собиравшуюся спалить все наше зелье! Какой же кары заслуживаешь ты? Ответь!

— Наверное, той же, какую ты уготовил для брата своего Велигора! Можешь казнить меня — я знаю, ты стал зверем благодаря своему советнику Красу! Но не казни борейское племя! Не сжигай их! Так ли воевали твои предки? Нет, у них хватало милосердия к врагу!

Владигор вновь усмехнулся нехорошей, злой усмешкой:

— Видно, мозги твои стали, сестрица, подобны грибу гнилому, протухшему, коли несешь ты дичь такую! — И опять, кривя лицо, закричал: — Стража! Сейчас же эту девку уволоките в такое место, откуда бы ее никто не смог вызволить! После судьбу ее решу!

И не смотрел Владигор на военачальников своих, а если б взглянул, увидел бы, как потупили они взгляды свои. Но уже неважно это было для Владигора.

Крас, так и не снявший свой шелковый, весь в драконах и диковинных цветах халат, прохаживался, заложив за спину руки, по горнице, а на лавках, поставленных в круг, восседали князья и военачальники борейские.

— Ну, благороднейшие, видели вы сами, что работы во всех местах синегорцы прекратили. Да и как не прекратить? Огонь моей смеси сжег тех, кто копал ходы, и Владигор уже не посмеет приблизиться к городу, чтобы взорвать стену при помощи пороха.

— Но что же может предпринять он? — вежливо спросил Грунлаф.

— Что? Только использовать катапульты с горшками, наполненными огневым порошком.

— И это опасно для города? Для нас? — поспешил спросить Гилун.

— Конечно, очень опасно. Ведь это я предложил этот способ Владигору, а я всегда действую в полную силу, когда начинаю создавать новые виды оружия. Но не стоит тревожиться — едва синегорцы поставят перед стенами Ладора катапульты, мы применим наше средство: это тоже моя выдумка, вы же помните! Да, и впрямь война между синегорцами и борейцами нанесет большой ущерб каждой из сторон, но зато вы, борейцы, обязательно победите и станете полными властелинами окрестных земель, а может быть, и всего мира.

Умудренные воинским опытом, покрытые шрамами, видевшие много битв борейские князья и воеводы не без удовольствия подкрутили усы, огладили бороды, задвигали клинками мечей в ножнах. Всем понравилась картина, нарисованная Красом. Правда им самим уже не оставалось места на поле боя, чтобы проявить свою удаль или умение распорядиться в сражении вверенными им полками, и все же гордыня и тщеславие, перспектива владычества над целым миром грела их сердца.

— Пусть будет так, как ты сказал, мудрейший! — молвил Грунлаф.

Он встал перед Красом на колени, видя только в нем одном человека, способного даровать помощь в борьбе с Владигором. Он совсем позабыл или не хотел помнить о том, что этот человек с раскосыми глазами и сладкой улыбкой одарил его врага страшным оружием. Главным было то, что не менее сильное оружие находилось в руках борейцев.

Закрыв катапульты щитами, синегорцы выставили их на рассвете в ста шагах от ладорской стены, на одной линии. Ставить метательные снаряды по кругу Владигор не стал — слишком большим оказалось бы расстояние между катапультами, да и перевозить их было бы опасно, — того и гляди, выскочит из Ладора конница борейцев…

— Выглядят устрашающе! — сказал Владигор Бадяге, прохаживаясь рядом с катапультами, вблизи от которых воины размещали ящики с кувшинами, наполненными порохом.

Бадяга промолчал. Ему было жаль Ладор.

Вскоре заскрипели вороты, приводящие в движение подъемные механизмы. Вверх медленно поднялись ящики с громадными камнями, укрепленные на одном конце шеста, а вниз пошли те, в которые должен был быть положен смертоносный груз. Раздетые едва ли не догола, синегорцы, оскалив зубы, с радостью крутили ворота, видя в своей работе путь к победе. Другие поджигали фитили, клали железные кувшины с зельем на особые подставки, и, когда по приказу Владигора были выбиты клинья, удерживающие вороты, в сторону Ладора полетели снаряды, оставляя за собой ленты дыма. А когда там, за стеной, прогремели первые разрывы, синегорцы стали плясать, обнимать друг друга, целоваться. Всем казалось, что они вершат очень нужное им дело.

Они стреляли по Ладору долго, ведь кувшинов с зельем у них в запасе имелось много, и скоро из-за стены то там, то здесь стали подниматься к небу черные столбы дыма — загорелись первые дома. Вскоре таких дымов стало больше, и над городом, когда дымы смешались, повисло облако.

Вдруг кто-то прокричал:

— Смотрите, что это?!

В сторону синегорцев медленно плыли какие-то огромные птицы. Их было много, но страшен казался воинам их медленный полет. Что-то тяжелое, неизвестное несли они. Никогда прежде не видели синегорцы таких страшных, с огненным оперением птиц, а самые зоркие различали у них глаза и когти.