Месть троянского коня - [48]

Старый жрец Хрис, пришедший по просьбе Агамемнона, да, верно, и по своему желанию, на погребение героя, уже развел огонь в жаровне и теперь зажег факел и протянул его старшему Атриду со словами:

— Зажечь должен тот, кто ему всех ближе. Кто самый близкий его друг?

Агамемнон глянул было на Одиссея, но тот покачал головой. Аякс Теламонид, стоявший в толпе, сгорбившись и тихо рыдая, только затряс головой, когда взгляд верховного базилевса упал на него. Тогда Агамемнон подошел к Гектору и тронул его плечо. Троянец обернулся.

— Подожги костер, — сказал Атрид глухо.

— Я? — Гектор вздрогнул. — Почему я?

— У нас такой обычай. И у вас тоже, не то Хрис его не знал бы. У Ахилла за всю жизнь было только два близких друга — Патрокл и ты. Патрокла нет. Возьми факел.

Встав с колен, Гектор принял факел из рук Атрида. Его глаза скользнули вверх и остановились на застывшем лице Ахилла.

— Прости меня, — прошептал он.

Пылающий конец факела коснулся сухих щепок, огонь побежал по ним, затрещал, быстро охватывая огромную груду дров. От костра полыхнуло страшным жаром, и толпа отступила. Только Гектор все еще стоял вплотную к огню. Он будто не чувствовал его смертельного дыхания. Концы его волос, также обрезанных в знак траура, стали обгорать и скручиваться, начал тлеть край плаща — он не замечал этого.

Одиссей взял Приамида за локоть и с трудом отвел назад.

— Сгоришь! — прошептал он. — Помни — мы еще не нашли убийцу!

Огонь поднимался выше и выше. Вот он уже почти коснулся вершины костра…

И тут в толпе послышались крики:

— Смотрите, смотрите!

— Что это?!

— Кто это?!!!

Почти сразу взгляды всей толпы обратились к морю. И то, что они увидели, заставило многих закричать от ужаса.

По взбудораженным волнам стремительно неслось несколько дельфинов. На них, сидя верхом, мчались к берегу женщины. Нагие, с развевающимися длинными волосами. Впереди всех летел огромный дельфин, и на его спине не сидела, а стояла женщина поразительной красоты. Сверху она была обнажена — лишь струи волос да тонкие нити жемчуга блистали на ее великолепной груди. Талию схватывал серебряный пояс, и от него ниспадали волны тончайшей ткани, прозрачной и легкой, как морская пена. Женщина стояла, вскинув руки, простирая их вперед и вверх.

— Фетида! Это она! — закричал кто–то на берегу.

— Великая Фетида! — взревел хор голосов.

Никогда еще предание о божественном рождении Ахилла не получало в глазах людей такого реального подтверждения. Великая богиня явилась из морских волн, чтобы увидеть в последний миг своего сына. Увидеть? Или…

Не понимая до конца, что происходит, люди попадали на колени.

Еще несколько мгновений, и дельфин вошел в линию прибоя, едва не выбросившись на берег. Но богиня соскочила с его спины. Она промчалсь по воде, пролетела по берегу, как показалось многим, не касаясь земли, и вот уже ее ноги, обутые в светлые сандалии, ступили на поленья костра. Огонь ее не коснулся, или не успел коснуться. Она взбежала на вершину костра, нагнулась, на глазах у замерших в ужасе людей подхватила на руки тело героя. В благоговейном страхе толпа ахнула.

— Он мой! — прогремел голос богини, низкий, как у мужчины, и властный, как у той, что не ведает запрета.

Она спустилась сквозь огонь, ступила в воду. И вот богиня вновь на спине дельфина, только теперь она села на него верхом, как и ее спутницы. Она крепко–крепко прижала к себе Ахилла и крикнула еще что–то… Дельфины развернулись, в лучах восходящего солнца сверкнули ударившие по волнам и пене хвосты, и невероятная кавалькада исчезла, будто растаяла в сверкании брызг. Дельфины умчались, унося своих сказочных всадниц.

Костер пылал уже сверху донизу. Но теперь на нем никого не было.

— Великая богиня взяла тело своего сына! — воскликнул среди повисшего молчания старый Хрис. — Быть может, она хочет воззвать к богам Олимпа, чтобы боги оживили героя. Или хочет сама предать его погребению. Мы не можем знать о намерениях бессмертных!

Толпа ахейцев стояла на коленях, протягивая руки к морю. Отдельные возгласы, полные страха и восторга, постепенно слились в возбужденный гул.

И только Гектор так и стоял рядом с Одиссеем, зажав в руке горящий факел и в изумлении глядя вслед унесшимся по волнам всадницам. Его лицо, только что выражавшее одну лишь беспредельную скорбь, теперь будто осветилось. Среди всех, кто видел чудесное появление «богини Фетиды», он один понял, что произошло на самом деле, он один узнал морскую всадницу. Кроме того, он знал тайну, которой не знали ни ахейцы, ни троянцы, и догадался, что собирается делать похитительница с телом его погибшего друга.

— О, пусть это будет так! — прошептал он чуть слышно. И, кинув факел в костер, почти бегом пустился прочь.

Он двинулся вдоль берега, надеясь еще раз заметить в море мелькающие спины дельфинов — но тех уже не было видно. Вместо них на глаза герою попалась светлая фигура крупного зверя, метавшегося вдоль полосы прибря. Он то вбегал в воду, готовый ринуться в набегавшие волны, то отскакивал, глухо и тоскливо воя.

— Тарк! — крикнул Гектор, сразу узнав верного пса своего друга.

Тот остановился, обернулся и застыл, ожидая, пока человек сам к нему подойдет. Гектор подошел, опустился на колени, обнял огромную лобастую голову.