Месть троянского коня - [45]

— Перестань, Гектор! — произнес старый Нестор, один отваживаясь выступить вперед и приблизиться к обезумевшему троянцу. — Ахилл и вправду умер с одной мыслью — спасти тебя. Он любил тебя и хотел, чтобы ты был жив. А ты так недостойно и нелепо молишь о смерти. Раз он хотел, чтобы ты жил, тебе придется жить. И перенести это…

— Научи, как?! — простонал Гектор, хватаясь за голову и сжимая ее с такой силой, будто хотел раздавить. — Как жить с мыслью, что из–за меня он умер? Как расстаться с ним?! Научи, старик! Да полно! Ты ведь не знаешь… От этого нет лекарства… Боги, боги, я не хочу в это верить!

И Гектор упал лицом вниз, лбом коснувшись холодной руки Пелида. Страшные, жестокие рыдания разнеслись меж шатрами. Плакали в толпе собравшихся многие, особенно простые воины. Мирмидонцы плакали все. Но ни у кого горе не вырвалось так бурно, так страшно и безудержно. Троянский герой бился, задыхаясь, над трупом своего друга, а громадная толпа молча смотрела на это…

— Никогда не видел, чтобы мужчина так плакал! — вскричал потрясенный Антилох.

— Неправда, видел, — проговорил стоявший с ним рядом Одиссей. — Точно так же Ахилл плакал над телом Патрокла.

Некоторое время никто не двигался с места, и в тишине, столь невероятной при таком огромном собрании людей, звучали лишь глухие, мучительные рыдания.

Наконец, Гектор медленно поднялся. Его сразу осунувшееся, потемневшее лицо окаменело. Он обвел взглядом толпу и вновь повернулся к Атриду Агамемнону.

— Когда вы будете его хоронить? — спросил он тихо и хрипло.

— Завтра, на рассвете, — ответил предводитель ахейцев. — Костер сложим на берегу моря, правее того места, где сейчас стоит ваш золотой конь. Там, рядом, курган Патрокла. Ты хочешь прийти проститься с Ахиллом?

— Да, я приду.

И не говоря больше ни слова, Гектор пошел прямо на тесные ряды воинов, которые поспешно расступались перед ним.

Он отошел уже довольно далеко от лагеря, когда его догнали Менелай и Одиссей.

— Постой, Гектор! — окликнул его царь итакийцев.

Герой обернулся.

— Чего вы хотите?

— Думаю, того же, чего и ты, — сказал Одиссей. — Мы хотели бы узнать, кто это сделал.

— Я ничего не хочу сильнее! — воскликнул Гектор, и в его голосе ожила былая воля. — О, если я это узнаю!

— Ведь убить хотели тебя! — проговорил Менелай. — В этом нет сомнений. Убийца признался Ахиллу, что спутал его с тобой. И Ахилл, умирая, успел это сказать Антилоху. Сейчас, когда ты стоял возле него на коленях, я и сам увидел, что вы очень схожи между собой.

— И плащ! — глухо прошептал Гектор. — Я подарил ему плащ, в котором меня накануне видел весь город! Я виноват в его смерти!

— Виноват все же тот, кто стрелял! — возразил Одиссей. — И мы должны узнать, кто это. Соберись с силами, одолей свою боль и подумай вместе с нами. Кто мог желать твоей смерти?

Гектор задумался. Они шли медленным шагом по дороге к Трое. Навстречу им катились несколько телег, нагруженных кувшинами драгоценного масла и тюками ткани — это был один из обозов дани, посланных Приамом Агамемнону. Все это предстояло тут же поделить и погрузить на ахейские корабли.

— Трудно сказать… — проговорил Гектор. — Троянцы меня любят. Но и среди них может быть кто–то, кто втайне по какой–то причине хочет, чтобы я умер. Я думаю… — он запнулся, но продолжил, — думаю, что это был именно троянец. Ахейцы ведь не знали, что я приду на рассвете в храм. Знал только Ахилл, но он едва ли кому–то это говорил.

— Он говорил Антилоху, когда уже выходил из лагеря, — Одиссей тоже напряженно думал — А из троянцев кто мог знать, что ты пойдешь туда?

— Все. Это третий год подряд у меня в обычае, после того, как боги спасли от тяжкой болезни моего сына… Во всяком случае, во дворце это знали все, от царя до последнего раба.

— Н-да! — итакийский базилевс глянул на Менелая и пожал плечами. — Выбор хоть куда! Кто угодно… Ну хорошо! Давайте посмотрим на стрелу.

Он остановился и осторожно вытащил из висящего на боку колчана стрелу, аккуратно обернутую куском чистого холста. Незадолго до того он сам высвободил ее из окоченевшей руки Ахилла. Базилевс развернул холст.

— Осторожно! — воскликнул Менелай. — Не трогай наконечника — на нем мог остаться яд!

— Мог, — кивнул Одиссей. — Я и не трогаю. Наконечник в крови, но все равно видно, что он не медный, а железный. Гектор, железо в Трое доступно всем и каждому?

— Мы не боги, — покачал головой царевич и тут же вздрогнул. — Ты прав! Стрела с железным наконечником могла быть только у человека из знати!

— А кому из троянской знати сейчас может понадобиться твоя смерть? — голос Одиссея стал жестким, и его глаза блеснули, как два лезвия. — Слушай, Гектор… Ты уверен, что вчера, во время состязания кулачных бойцов, Эней не нарочно ударил тебя в самое уязвимое место?

Гектор поднес руку ко лбу, затем стиснул ее в кулак.

— Не могу! — он мотнул головой, борясь с искушением. — Не могу поверить! Эней не мог хотеть моей смерти.

— Ну да! — воскликнул долгое время молчавший Менелай — Он не мог… Еще тринадцать лет назад, когда он гостил у меня в Спарте с Парисом, перед тем, как они украли мою жену… еще тогда он болтал, как много было бы у него власти и успеха, не будь в Трое Гектора — как он тогда сказал, «этого мальчишки, которого называют величайшим из героев»! А теперь даже у нас в лагере ходят разговоры, как не хочет отец Энея Анхис заключения мира на наших условиях, как жаль ему своих сокровищ. Еще бы! Как я понимаю, он раза в два богаче Приама. И сыночек его спит и видит себя царем Трои! А ты говоришь… Не будь наивен, великий Гектор!