Месть - [109]

* * *

— Я же говорил вам, что он должен быть в заливе! — воскликнул Огилви. Он хрипло рассмеялся, и на его розовом лице появилась широкая улыбка. — Его поймали?

— Не знаю, — ответил иранец, собираясь уходить. — Сообщение было очень коротким. Наши корабли, конечно, направляются туда. Мы схватим его через несколько часов.

— Естественно, — саркастически подтвердил Огилви.

Иранский офицер направился к двери штурманской рубки, чтобы пройти к лифту. Он приостановился, как будто собираясь что-то сказать, но, видимо, передумал. Огилви смотрел офицеру вслед. Его подмывало отпустить шпильку по поводу их недавнего спора, но в то же время он был настроен благодушно из-за того, что так неожиданно оказался прав. Повинуясь импульсу, он последовал за иранцем и догнал его у лифта.

— Я пройдусь с вами до вертолета.

— В этом нет необходимости, — чопорно отказался иранец.

— Мне хочется. Я хочу подышать свежим воздухом.

— На палубе жарко. Вы пожалеете, что покинули помещение с кондиционером.

Едва они вышли на палубу, на них дохнула жара. На мгновение Огилви представил себе долгий путь до вертолета и обратно, но отказываться было уже неудобно, поэтому он замедлил шаг и продолжил разговор с иранцем. Как он и подозревал, тот обучался в Америке в университете и там же прошел военную подготовку, служил в американском флоте и теперь мотался в Штаты каждый раз, как только янки изобретали новое оружие и желали продать его шаху. Наконец иранец замолчал, а они еще не дошли до вертолетной площадки. Огилви глядел вперед, восхищаясь размерами своего огромного корабля и думая о Хардене. Испытает ли он облегчение, когда его схватят и все кончится?

Небо над головой как будто немного прояснилось. Это означало, что с северо-запада надвигался шамаль. Сегодня их ждет шторм, а завтра воздух будет кристально чистым и сухим. Нужно поблагодарить Аллаха за его милости, верно?

Он не мог понять, как моряки, патрулировавшие в Персидском заливе до войны, могли обходиться без кондиционеров. Его рубашка была мокрой насквозь, и капли пота текли по щекам, как слезы. Нужно принять ванну и лечь в постель, как только черномазый уберется.

Они обменялись вежливыми словами прощания. Пока иранец поднимался по лестнице в вертолет, Огилви повернулся лицом к корме. Потрясающая панорама огромного корабля была хорошей наградой за прогулку по палубе. Могучая надстройка «Левиафана» внушала благоговение, трубы поднимались к небу, как опоры гигантского подвесного моста.

— Капитан!

— Да?

Огилви поднял глаза. Иранец открыл окно и высунул голову.

— Вертолет, заметивший Хардена, потерял его в шквале.

— Могу ли я быть уверен, что вы схватите его до завтрашнего вечера?

Иранец неожиданно усмехнулся:

— Наверняка схватим. Можете плыть дальше.

Огилви промолчал. Ответив, он бы признал, что «Левиафан» продолжает плавание по воле иранцев. Винты машины завертелись. Огилви постучал ладонью по борту вертолета. Иранец высунулся в окно. Винты остановились.

— В чем дело, капитан?

— Скажите вашим людям, чтобы искали Хардена на Большой Жемчужной банке. Он будет прятаться среди рифов.

— Я учту ваши пожелания, капитан. Хорошая идея.

— Скажите мне... — произнес Огилви, не обращая внимания на слова иранца — тот явно хотел, чтобы его оставили в покое. — Вы передадите его американцам или будете судить сами?

Он видел в очках иранца свое отражение.

Ответ был уклончивым.

— Видите ли, если бы мы знали наверняка, что он американец, мы могли бы выдать его соотечественникам. Но, конечно, его паспорт может пропасть во время захвата, и в этом случае им займется САВАК.

— САВАК? — спросил Огилви, чувствуя, как у него по спине пробежал холодок. — Едва ли этим делом должна заниматься секретная полиция.

— Мы сами разберемся со своими проблемами, — ответил иранец. — Производителям нефти нет нужды ни о чем беспокоиться. И капитанам тоже.

Глава 26

Стрелка компаса безумно вертелась, неумолимо показывая на юг, когда «Лебедь» поворачивался кормой к ветру. Шквал много часов гнал яхту к югу.

К югу — а Халул был на западе. К югу, на Большую Жемчужную банку. К югу, пока Харден не перестал понимать, где он находится.

Не обращая внимания на бурные волны, он попытался развернуться и направиться в бейдевинд к ревущему и воющему северо-западному ветру. Крутые волны били яхту по носу, останавливая ее и отгоняя назад. Харден поправил штормовой стаксель, еще сильнее зарифил грот — благодаря дополнительным штормовым рифштертам, пришитым парусным мастером из Фоуэя, — и попытался осуществить задуманное, найдя компромисс между давлением ветра на яхту и волнами, мешающими плыть вперед.

Через нос перехлестывали тучи брызг. На бак обрушились зеленые волны, заливая палубу до мачты. Вода смывала град, который молотил по рубке и покрыл дюймовым слоем пол кокпита. Лицо Хардена там, где его не защищала борода, было исхлестано до крови.

Компас застыл на отметке 285 — пятнадцать градусов к северо-западу, — и тогда наконец «Лебедь» начал медленно двигаться вперед, к Халулу, все дальше удаляясь от места, где яхту нашел вертолет.

Харден плыл курсом 285 в течение часа. Затем ветер задул с северо-востока, и он смог направить яхту прямо на север. «Лебедь» рассекал мутные поперечные волны, наверстывая потерянное расстояние. Потом Харден поднял большой стаксель.