Месть по иронии - [71]

— А что говорит следователь, как там Расул? — спросил Майрбек, хотя сам каждый день получал информацию от друзей, которые работали в милиции.

— Да говорит, что держится вроде молодцом, — ответил Ваха. — Жалеет единственное, что не смог отомстить именно священнику. Следователь ему инкриминировал преступление по статье 107 часть 1 УК РФ (убийство в состоянии аффекта). Так что есть надежда, что может выйти и на свободу, скорее, с условным наказанием. Не будем гадать, время покажет. Когда Расул начал рассказывать то, что ему пришлось увидеть, будучи ребенком, Николай Романович, видавший виды следователь, несколько раз прерывал допрос. Объяснил, что спокойно это слушать почти невозможно. Это уже говорит о том, что он всеми силами постарается сделать все возможное, что зависит от него, чтобы Расула суд оставил на свободе.

— Да вот он, легок на помине. Сам Николай Романович ко мне пожаловал, — с каким-то чувством радости сказал Ваха.

Действительно, он полагался на его порядочность во время проведения следствия. Он давно хорошо знал следователя, как честного и справедливого человека. В поселке все к нему хорошо относились, многие называли дядей Колей.

— Добрый день, Ваха Имранович. Здравствуйте, ребята, — поздоровался он со всеми.

— Добрый день, Николай Романович, рад видеть тебя в хорошем здравии.

— Спасибо, прими от меня искренние соболезнования. Очень сожалею, но, видимо, судьба. Она же тебе была как дочь родная.

— Спасибо. Конечно, как дочь… была, — с грустью ответил Ваха.

— Ваха Имранович, только пойми меня правильно, мне придется всех свидетелей этой трагедии опросить, в том числе и тебя. Священника я пока трогать не буду, после всех опрошу. Честно говоря, у меня просто не хватило сил допрашивать Расула. Он рассказывает все, что с ними случилось в 2000 году, спокойно, не торопясь, а у самого из глаз слезы текут. Я просто не могу на это равнодушно смотреть, и вынужден бываю прерывать допрос, чтобы вместе с ним не заплакать. Я уже не могу, нервы не те стали. За всю свою практику мне не приходилось с таким делом сталкиваться, да и не было такого, чтобы я так, как собственному сыну, сочувствовал подследственному. Видимо, точно пора пенсионеру на отдых. Думаю, так и поступлю, это последнее дело добью и все, пусть дальше молодые работают.

— Что ты, Николай Романович, тебе еще работать и работать, учи молодежь, — стал утешать его Ваха.

— Да нет, кстати, теперь Расула будет допрашивать девушка. Молодой специалист, но толковая особа — Светлана Ивановна. Мне она вообще во внучки годится. Не волнуйся, дело веду я, а она входит в бригаду, как следователь. Кстати, она неплохо справляется с поставленной задачей, ведь недаром говорят, что женщины по духу сильнее мужчин. Говорю тебе, я не могу его больше слушать. Так и хочется пойти и этого «святошу» собственными руками… ну ты меня понимаешь.

— Да успокойся ты, Николай Романович. Бог ему судья. Он свое получит, это дело времени, — спокойно сказал Ваха.

— Ты что задумал, друг? И не вздумай, что-то предпринимать. Ты все-таки со следователем разговариваешь, — возмутился Николай Романович.

— Да ты что, успокойся. Я же говорю, что Бог ему судья, так он его и покарает. Я марать руки об такую тварь не собираюсь, хотя и стоило бы.

— Будь другом, подойди, пожалуйста, завтра ко мне, да и ребятам скажи, чтобы тоже после тебя подошли.

— Хорошо, договорились, подойдем. Расулу передай, прошу, чтобы не волновался и что мы все переживаем за него.

— Передам. Ну тогда по рукам, мне пора, — Николай Романович пожал всем руки по-дружески и ушел.

Ваха еще немного постоял, о чем-то задумавшись, затем обратился к ребятам, чтобы завтра сходили на допрос к следователю.

На второй день Николай Романович встретил Ваху в кабинете, посадил его возле себя. Он отлично знал, каким уважением пользуется Ваха не только в поселке, но и в области. Ваха являлся членом Общественного Совета по безопасности при УВД Тульской области, ему доверяли и с ним советовались по решению ряда вопросов, особенно по межнациональным.

Не успел следователь задать вопрос, как зазвонил телефон. Он взял трубку, послушал, ему кто-то докладывал о чем-то.

— Сейчас выезжаю, — сказал он и положил трубку. — Ты меня прости, друг, но надо ехать. Это звонил опер уполномоченный по особо важным делам Зубков из уголовного отдела. Кто-то сообщил, что в доме священника слышали выстрел. Так вот они выехали и обнаружили труп священника.

— Вот тебе и на, — с удивлением не выдержал Ваха. — И кто его неизвестно?

— Пока ничего неизвестно, они вызвали следственно-оперативную группу, судмедэксперта. Предварительно похоже, что застрелился.

— Не может быть, неужели совесть замучила? — опять удивленно, но уже более спокойно высказался Ваха.

— Поехали со мной, но извини, в дом тебя пока пустить не могу. Сам понимаешь, — на ходу собираясь, следователь пошел к выходу.

— Конечно, поехали, — ответил Ваха и пошел вслед за Николаем.

У дома уже толпились люди, милиционеры стояли в оцеплении. Николай Романович подошел к милиционерам, что-то спросил и вошел в дом.

Дом был старого образца, где после сеней сразу находилась кухня. Обычно кухня занимала большую площадь, это была как бы кухня-прихожая. Следователь от увиденной картины встал как вкопанный. Экспертная группа уже работала в доме полным ходом. Зубков встретил следователя, поздоровались.