Месть по древним понятиям - [20]

Расстояние между ними было около полутора метров и, освободив достаточно места, чтобы можно было поместиться, диггер улегся в эту нору и начал выбивать кирпичи на противоположной стороне.

Так же, как и в случае с нишей, здесь за кирпичной кладкой тоже оказалось свободное пространство. Но на сей раз оно было намного больше.

Отколотые кирпичи с гулким шумом падали вниз и, не имея возможности одновременно работать и светить себе фонарем, диггер вновь торопился, как попало ударяя монтировкой. Ему не терпелось заглянуть в темное пространство нового пролома и узнать, что же за ним скрывается.

Когда отверстие стало достаточно большим, Харитон с волнением направил в него яркий луч и, высунув голову из своей норы, заглянул сам.

Перед ним было небольшое помещение, явно необитаемое и давно не видевшее посетителей. Каменные стены его очень напоминали стены, которые видел Харитон в самом начале тоннеля. Вдоль этих стен были укреплены деревянные полки, сделанные из толстенных, сантиметров по десять в поперечине досок.

Слева от того места, откуда сейчас выглядывал Харитон, такой же толщины брусья поддерживали несколько поперечных перекладин, образующих ведущую наверх массивную лестницу.

«Погреб? — вновь и вновь обводя фонарем завешенное паутиной пространство, предполагал диггер. — А что, вполне вероятно. Сколько он тянулся, этот коридор? Около километра, не меньше. А значит, наверху сейчас либо самая дремучая лесная чаща, либо соседняя деревня. Первое более вероятно. Хотя бы уже потому, что, если бы это был погреб в каком-нибудь деревенском доме, здесь бы наверняка хоть изредка прибирались. Картошка бы какая-нибудь хранилась, капуста. Варенья-соленья разные. А тут шаром покати. И наверное, уже лет сто не был никто. А главное — для чего монахам выводить такое интимное сооружение, как братская усыпальница, куда-то в мирские селения? Нет. Скорее всего, наверху лес. А погреб этот находился либо под одной из дальних келий, где жили отшельники, либо просто был выкопан в какой-нибудь берлоге лесной неприметной. Для конспирации. Изначально он, по всей видимости, фигурировал в качестве еще одного тайного входа в тоннель. Или выхода из него. А потом, когда выход захотели скрыть, помещение окончательно замаскировали под погреб. Что ж, вполне логично. Полочки, лесенка. Три стены каменных, одна кирпичная. Почему нет? А если бы возникли у кого-то догадки ненужные и стали бы они в этой кирпичной стене ковыряться, то обнаружили бы за ней только земную твердь».

Размышляя об этом, Харитон пролез в пробитое отверстие и теперь стоял перед ведущей наверх лестницей, сложенной из толстых брусьев.

Направив вверх свет фонаря, он увидел, что край лестницы примыкает к кромке квадратного люка, плотно прикрытого железной дверцей. Поднявшись по ступеням, Харитон взялся за ручку этой дверцы и попытался ее открыть. Не тут-то было. Массивная крышка даже не шевельнулась. Дергая туда-сюда, диггер лишь без толку теребил бесполезную ручку, грозя сорвать ее со старинных, насквозь проржавевших болтов.

— Ладно, — вслух проговорил Харитон. — Не хочешь, как хочешь. Никто и не ждал, что будет просто.

Спустившись, он взял из сквозного лаза между стенами оставленную там монтировку и вновь поднялся к неподатливой крышке.

Широко размахнувшись, Харитон уже готовился нанести сокрушительный удар, как вдруг сверху послышались приглушенные голоса.

* * *

— Друг это мой. Хороший, — говорил Павлик здоровому, длинному, как хлыст, детине с давно не чесанными и не стриженными светлыми патлами и безразличным выражением лица. — В гости приехал. А тут обвал.

Чуть больше часа назад, выйдя из интернатского парка, Павлик направился к припаркованной в неприметном месте старой, вишневого цвета «семерке». Сел за руль и поехал в город.

Когда «семерка» вернулась назад, кроме самого Павлика в ней сидели еще два человека: верзила с тупым лицом и небольшого роста худощавый паренек с вьющимися каштановыми волосами.

— А чего он туда полез-то вообще? — спрашивал верзила.

— Да. Чего? — активно подключился к разговору вертлявый паренек, лицо которого было сплошь усыпано веснушками. — Зачем полез?

— Помолчи, Рыжий, — без церемоний остановил его Павлик. — Понимаешь, Гена, любит он всякие места неисследованные исследовать. Загадки любит, тайны всякие. С детства это у него. Вот и полез. Просто посмотреть хотел, интереса ради. А тут обвал.

— А-а, — протянул верзила. — Так значит, завалило его?

— Завалило, Гена. Так завалило, что одному мне никак не раскопать. Потому и позвал вас. Вы ж друзья мне. Можно сказать, кореша.

— Да, мы кореша, — вновь бойко подхватил веснушчатый парень.

— Помолчи, Рыжий. Только это надо будет поосторожнее сделать, Гена. Потише надо будет. Он ведь, сам понимаешь, не спрашивался, когда лез туда, в дырку-то в эту подземную. Кто его знает, как там отнесутся интернатские-то.

— Интернатские-то?

— Да.

— Ясно — не похвалят.

— Вот-вот, — подхватил Павлик. — Я потому и говорю. Потише надо будет. Не нужно им знать, чем мы там… занимаемся.

— Ясно, незачем.

Разговаривая, «кореша» вышли из машины и направились в интернатский парк. Когда они оказались на центральной аллее, Павлик, как и в первый свой приход, воровато осмотрелся. Но в укромной обители по традиции было тихо и безлюдно.