Месть пляшущих человечков - [28]

Сообщив дежурному цель визита, я прошла в кабинет Бузова. Славка сидел за столом, заваленным бумагами. Вид у него был несчастный. Кивнув на свободный стул, он, не отрываясь от писанины, произнес:

– Посиди немного, мне нужно еще два бланка заполнить, и я в полном твоем распоряжении.

Я присела напротив Славки и принялась осматривать интерьер кабинета. Когда пассивное времяпрепровождение мне наскучило, я спросила:

– У тебя кофе, случайно, нету? Я могла бы приготовить нам пару чашек. Мозговую деятельность стимулирует.

– Моей мозговой деятельности может помочь только длительный полноценный сон. За последние сутки я едва ли пару часов поспал, – проворчал Славка и добавил: – Возьми в шкафу минералку.

– Минералку сам пей, – отказалась я. – Ну, скоро ты свой шедевр закончишь?

– Уже, – ответил он, протягивая мне шариковую ручку. – Вот тут подпиши.

Я пробежала глазами бумагу, поставила в нижнем углу свою подпись и, вернув листок Бузову, потребовала:

– А теперь выкладывай. Желательно с подробностями. Что удалось выяснить по нашему отравлению?

– Ну, что? Все как обычно. Пострадавшая, Дарья Козырева, студентка Тарасовского университета. За тридцать минут до твоего звонка вернулась с занятий. Пришла почему-то раньше обычного. Комендант ее видела и запомнила время возвращения. Две другие жилички, что тоже в этой комнате обретаются, вернулись только через час после прихода Дарьи. Следовательно, в комнате девушка находилась одна. Тот же комендант уверяет, что посторонних в общежитии не было. С самого утра. Ну, если не считать тебя, конечно. Кстати, что это за документ ты ей под нос совала? – поинтересовался Славка. – Она утверждает, что ты представилась сотрудником полиции. Это верно?

– Не это сейчас главное, – ушла я от щекотливой темы. – Что говорят соседи? Они тоже никого из посторонних не видели?

– Никого, – ответил Бузов, решив не настаивать на получении ответа на свой вопрос о моих корочках. – По поводу гостей в комнате Дарьи вообще негусто. Девушки, ее соседки, предпочитают сами по гостям ходить, а не заморачиваться их приемом в своей комнате. А Дарья, по общему мнению всех опрошенных, вообще нелюдимая. Сама в гости не ходит и к себе никого не водит. Вот такие дела!

– Что насчет отпечатков пальцев на бутылке? – снова спросила я.

– Только самой Дарьи. Вообще, выдвинутая тобой версия об умышленном отравлении не выдерживает даже слабой критики. Все указывает на то, что девушка сама постаралась, – выдал Славка. – А вот с версией суицида все срастается. Девушка нелюдима – раз. Ушла с занятий раньше соседок по комнате – два. Способ отравления – три. Отсутствие чужих отпечатков пальцев на бутылке – четыре. Выбор препарата для отравления – пять. Так что мы смело можем закрывать дело за отсутствием состава преступления.

– Ну, естественно! – воскликнула я. – Чего ради ломать голову над поиском убийцы, если можно все списать на суицид? Опять же лишний «висяк» отделу не нужен.

– А чего ты хочешь? Чтобы я пошел к полковнику и заявил, что девушка загремела в больницу, потому что, по мнению частного детектива Татьяны Ивановой, ее отравил злоумышленник? Никаких улик, а тем более доказательств, кроме этого самого мнения, у меня нет, но я настоятельно требую позволить мне возбудить дело о покушении на убийство? – обиделся Славка.

Я сообразила, что ни о записках, ни о родстве девушки с Вдовиным он понятия не имеет, и сменила тон:

– Ладно, забудь. Наверное, день сегодня действительно был не из легких. Как у тебя, так и у меня. Лучше скажи, как обстоят дела с допросом Чекурина? Ты ведь встретился с ним?

– Встретиться-то встретился, только вот с повышением, видно, придется повременить. У Чекурина железное алиби. И опрокинуть его не удастся. Придется копать в другую сторону. Попробую повторно проработать всех конкурентов Вдовина, – разочарованно произнес Бузов.

– Не унывай, будет и на твоей улице праздник, – подбодрила я его и перевела разговор на более нейтральную тему: – Мать девушки объявилась? Мне бы хотелось пообщаться с ней.

– Объявилась! – рассерженно воскликнул Славка. – Закатила в отделении скандал. Еле уняли.

– По какому поводу скандалила? – удивилась я. – По-моему, ей сейчас должно быть не до скандалов.

– Я тоже так думал, пока беседовать с ней не начал, – заметил приятель. – Сначала она вела себя адекватно, насколько это вообще возможно в подобных обстоятельствах. Шутка ли, родная дочь чудом избежала смерти. Тут у любого нервы сдадут. Но это не дает права оскорблять людей. Тем более, когда они при исполнении.

– Она тебя оскорбляла? – еще больше удивилась я.

– Не то слово. Я таких ругательств в свой адрес давно уже не слышал, – принялся жаловаться Бузов. – В чем только она меня не обвинила! И дармоед я, и бездельник, и сухарь бесчувственный.

– Чем же ты ее так достал? – начиная догадываться, чем был вызван гнев расстроенной женщины, спросила я.

– А тем, что высказал предположение, что доченька ее сама на себя руки наложить пыталась, – сообщил Славка. – Кричала тут, как в одно место ужаленная. «Чтобы моя Дашенька и такое с собой сотворила!» Еще жалобу начальству накатать грозилась. О некомпетентности сотрудников вверенного ему отдела.