Месть палача - [144]
– Добрый малыш Халил, – мимо воли улыбнулся Гудо.
– У тебя оказался единственный друг, и он – младший сын Орхан-бея! Он никого не подпустил к твоему мертвому… э-э-э-э… телу. Тогда отец, великий повелитель османов попросил сына самому снять перстень. Это посоветовал отцу старший сын Сулейман-паша и даже потом всунул в руки брата свой нож. Но младший брат отбросил клинок. Под суровыми взглядами старших, Халил склонился над тобой и притронулся к перстню. И тут случилось чудо!
– Чудо! – ахнул Гудо и прикрыл лицо руками.
– Мертвец ожил. Ты ожил! И пока все находились в оцепенении, медленно встал на ноги и протянул перстень Халилу. «Возьми. Всевышний желает вернуть твоей семье этот перстень», – так ты сказал. А еще сказал, что устал и хочешь отдохнуть. Тогда Халил взял тебя за руку и отвел в свой шатер. В этот шатер, где мы сейчас и находимся. Я пошел за вами. А за нашими спинами раздались многие голоса: «Он ожил. Его душа вернулась в тело. Он воскрес. Он Махди. Махди. Махди…»
– Чудо… Чудо… Господь не покинул меня. Не покинул. Он знает… Он знает, для кого и для чего я живу!
Слезы счастья покатились по ужасному лицу «господина в синих одеждах».
– Ты отдыхай. Отдыхай. А просьба моя к тебе… Ну, потом… Потом… – в растерянности промолвил Даут, и спиной вышел из шатра.
«Два дня. Целых два дня ушло в никуда», – печально подумал Гудо.
И в его голове тут же возникла мрачная комнатушка подземелья Правды. Узкое окошко, с ярким пучком солнечного света, грубо сколоченный стол, запах крысиного помета и тихий голос мэтра Гальчини:
– Отныне и до последних моих дней каждое твое мгновение жизни будет заполнено нужным и полезным. Если это будет продолжаться и после моего ухода, ты станешь тем человеком, которого изначально желал сотворить Всевышний. Что тебе нужным и полезным покажется после моей смерти, решать тебе. Как и то, кем ты выйдешь из Подземелья Правды. Постарайся выйти нужным и полезным себе. Только тогда ты сможешь правильно выбрать дальнейший путь и правильно распорядиться тем богатством знаний и умений, которое я тебе передам. Приумножить или рассеять это сокровище – решать тебе. Как и то, как устроить твою жизнь. Но мне и в аду будет очень больно, если твоя жизнь превратиться в трату времени в безделье и глупости.
«У меня еще есть время. Знания и умения. Я знаю, как их приумножить и кому передать. А безделье… Что поделать? Вода застывает в сильный мороз. Уставшая птица садится на ветку. Мысль уступает сну. Остановиться, чтобы идти дальше. Жизнь прекрасна во всех проявлениях. И даже во временном безделье», – легко успокоив себя, Гудо встал на ноги.
Тут же его глаза наткнулись на плетеную корзину, доверху наполненную краснощекими яблоками. Они и на вкус были так же хороши, как и на первый взгляд. С удовольствием впиваясь в сочность плода, Гудо вышел из шатра. Жизнь продолжалась и желанием справить малую нужду. В этой необходимости гость младшего сына владыки османов осмотрелся и от неудовольствия сжал губы в нитки. Вокруг шатра в нескольких десятках шагов стояли, сидели, шептались и просто чего-то ожидали сотни и сотни людей. Воины, пастухи, слуги, торговцы и даже несколько групп женщин в огромных черных плащах при появлении Гудо на время оживились, и, не зная, что правильно и как быть, замерли в безмолвии.
«В шатре, пожалуй, найдется пустой кувшин», – вздохнул гость шатра и вернулся в его гостеприимство.
Нашелся и подходящий сосуд, и даже большее – свежие лепешки, фрукты, овощи и вяленое мясо. Запив многое из съеденного большой чашей солоноватой воды, Гудо вернулся к своей лежанке. Теперь можно было сытно полежать и спокойно подумать о том, что делать дальше. Для большего удобства можно было прикрыть веки.
В непростых размышлениях «господин в синих одеждах» и не заметил, как вновь погрузился в сон. Теперь уже в нормальный, приятный телу сон.
Гудо разбудили тихие голоса. Не то, чтобы они помешали сну, но стало неприятно, как и всякий раз, когда надоедливая муха садится на лицо и начинает по нему бродить. Невольно просыпаешься, чтобы смахнуть щекочущую липкость лап летающей твари.
– Как же к нему обращаться?
Гудо прислушался и удивился тому, что сидящие в центре шатра люди общались на венецианском языке.
– Его имя Гудо. Но он с удовольствием откликается, когда его называют «господином в синих одеждах». Это я придумал ему такое имя и велел слугам так к нему обращаться. Правда, это было давно. Еще в Бурсе.
«Господин в синих одеждах» поморщился от неудовольствия. Ведь Даут врал. Никто из слуг так его не называл. Да и он сам на это «имя» никогда не откликался. И впервые так его прозвал совсем другой человек – Франческо Гаттилузио. Но… Все же это лучше чем «Эй», «палач», «синий шайтан» и, конечно, Шайтан-бей.
– А он знает, что воины и пастухи называют его Махди? – спросил один из тех, кто говорил с бывшим начальником тайной службы османов.
– Знает, мой дорогой Сильверо. Знает. Но поверь мне, «господин в синих одеждах» обыкновенный человек и полностью осознает это. Он нормальнее всех нормальных и лишен глупости, чванства и множества того, что делает человека грешником.
