Месть от кутюр - [64]

– О нет, и не эту!

– «С кем ты ночку провела, там, на…»

– Нет.

– Ладно, Тил, тогда как насчет этой: «Когда я состарюсь и уйдут мечты…»

– Да, да, эта ей бы понравилась. Раз, два, три, поехали!

Тилли и сержант Фаррат вновь обнялись и запели: «Когда я состарюсь и уйдут мечты, в моем сердце будешь жить один лишь ты…»

– Черт, да Молли плевалась бы от этой песни. Все они на один лад, просто порнография какая-то!

– Неудивительно, что она попала в беду.

– Вот именно. Именно! – решительно подтвердила Тилли. Она сняла с головы чехол для чайника и подбросила его к потолку.

– Ты о чем?

– Всему виной сладенькие популярные песни и распутные мужики.

– Да, это понятно.

Сержант уселся за стол, разлил шампанское по бокалам, они чокнулись и выпили.

– Споем еще раз «Лессинг Лох-Ломонд»?

– Нет уж, хватит песен. Они только развращают.

Тилли нетвердым шагом направилась в гостиную и вернулась на кухню с радиолой в руках. Бьюла отскочила от окошка, распласталась на траве. Тилли вышла на веранду и швырнула радиолу во мрак ночи. Раздался звук падения, тяжелый и глухой. Тилли забежала в дом и вновь появилась на веранде со стопкой пластинок. Она стояла в треугольнике желтого света, падавшего с кухни, и одну за одной метала пластинки в сырую ветреную тьму.

Пролетающая радиола углом задела Бьюлу Харриден, отчего у последней оказался разбит лоб, сломан нос и приключилось небольшое сотрясение мозга. Бьюла на ощупь доковыляла до дома – благо она знала в городе каждую тропинку – и улеглась в постель. Рана на лбу начала кровить, посреди лица, вокруг мясистого пузыря, в который превратился нос, расцвел огромный черно-зеленый синяк. Он закрыл собой всю физиономию Бьюлы, от самой линии волос над жидкими бровями до бульдожьего подбородка.

Утром в понедельник сержант Фаррат принял тонизирующую ванну и стал ожидать Бьюлу, но та вопреки обыкновению не явилась. Во вторник, прождав до половины десятого, он сам отправился к ней домой. На стук хозяйка не отзывалась. Сержант Фаррат вошел в закопченную кухню Бьюлы и тут же вылетел обратно, закашлявшись. Метнулся к машине, достал из бардачка пузырек с маслом эвкалипта и смочил им носовой платок. Взявшись за дверную ручку, сержант закрыл нос платком и со второй попытки вошел в дом. Бьюла лежала в кровати, ее голова была обмотана задеревенелым, черным от грязи кухонным полотенцем. Там, где должен был быть нос, грязная тряпка вздымалась и со свистом опадала.

– Бьюла? – в ужасе выдохнул сержант Фаррат.

Она издала нечленораздельный звук, похожий на бульканье жидкости, которую пьют через соломинку, и слегка приподняла руки. Сержант потянул за край полотенца и отскочил назад. Тряпка упала на пол. Глаза Бьюлы превратились в багровые щелки, посреди лица зияла темная, вся в струпьях, дыра. На месте верхних клыков торчали два обломанных коричневых пенька.

Сержант Фаррат усадил ее в машину и отвез к врачу в Уинерп. Их проводили в приемную. Бьюла смутно различала беловатую фигуру, маячившую перед ней.

– Гм, – сказала фигура.

– Я споткнулась и упала, – прошамкала Бьюла сквозь распухшие миндалины. На ее губах пузырилась розовая пена.

– Споткнулись? – Доктор посмотрел на сержанта и характерным жестом показал, что пациентка, по его мнению, крепко выпивала.

– Было темно, – донеслось из глубин гниющей плоти.

– Вероятно, вы перенесли внутреннюю травму зрительных органов. Повреждена сосудистая оболочка глаз, – произнес доктор и вручил Бьюле направление к специалисту в Мельбурне. – Носовая кость воткнулась в слезную и расщепила ее. Это, в свою очередь, привело к разрыву слезных протоков, повреждению клиновидной кости, зрительных каналов и, самое печальное, сетчатки обоих глаз. К сожалению, время упущено, сейчас уже ничем нельзя помочь…

Свет для Бьюлы Харриден в буквальном смысле померк.

Сержант Фаррат надел на нее черные очки, повязал вокруг шеи шарф, дал белую тросточку и посадил на поезд до Мельбурна, прикрепив к спине табличку: «Бьюла Харриден, Дангатар, полицейский участок, для телефонного соединения набрать 9 (междугородный звонок)». После этого он отправился к Тилли.

Сержант Фаррат вышел из машины. Расшитый золотом зеленый костюм матадора из шелковой парчи мерцал в оранжевых отблесках заката. Тилли подогнала его по фигуре при помощи вставок из золотистого шелка, к которым он пришил зеленые кисточки. Тилли и сержант Фаррат стояли в глубине сада по пояс в цветах, травах и кустарниках. Воздух после недавних дождей был чистым и свежим.

– Кажется, Молли потушила пожар на свалке, – пошутил сержант.

– Да, – согласилась Тилли.

– Слышала насчет бедной Бьюлы?

– Нет.

– Ее положили в больницу. – Сержант смущенно потер руки.

– Что с ней стряслось?

– Видишь ли… – начал он и рассказал всю историю. – …видимо, это было крайне неудачное падение. Выглядела она так, будто ей в голову врезался летающий холодильник.

– Когда это произошло?

– В ночь после похорон Молли.

Тилли подняла глаза к небу и улыбнулась.

Вечером Нэнси, как всегда, пришла за мистером Олменаком. Он был в задней комнатке. Старик застыл на негнущихся ногах, уткнувшись головой в шкаф, где находились аптекарские весы, и упираясь сутулыми плечами в карниз полки. Нэнси аккуратно развернула мистера Олменака, подвела к двери, проверила, нет ли на дороге машин, и легонько толкнула в спину.