Месть Мутушими - [7]

– Он уже успел доказать это, – ответил Ник Картер, – он на моих глазах нашел в моей постели маленькую стальную сплошь покрытую шипами вещичку, предназначенную, по его словам, для того, чтобы ранить и отравить меня. Затем он в нижней койке нашел еще две такие штучки.

– Слушай меня, – произнесла Ота Окума, – если бы этот человек был искренен и он на самом деле хотел услужить тебе, то он еще задолго до твоего прихода успел бы обыскать постели и бросить эти вещички за борт, не говоря никому ни слова. Но судя по твоим словам, нет никакого сомнения в том, что он точно рассчитал время, когда ты уйдешь к себе, с тем только, чтобы обнаружить те предметы в твоем присутствии. Теперь он в надежде на то, что ты ему веришь, будет ждать удобного случая, чтобы исполнить свой долг и убить тебя. Не пренебрегай моими словами, а остерегайся этого человека!

– Но позволь, Ота, как же это так? – возразил Ник Картер. – Ведь он состоит на службе в тайной полиции в Токио.

– Так-то оно так, но я уже сказала тебе, что он душой и телом предан Мутушими. Его предки и он сам служили у барона и он пожертвует жизнью, чтобы отомстить за Мутушими.

– Похоже на то, – задумчиво произнес Ник Картер, – будто вся команда и все пассажиры представляют собой две враждебные партии: одна только о том и думает, чтобы укокошить меня, а другая охраняет меня.

– Я могу сказать только одно, – сказала гейша, – так как не хочу напрасно обвинять Ханчу: если он получил непосредственные приказания от самого микадо и не имеет инструкций от Мутушими, то он исполнит волю своего государя и не тронет тебя. Поэтому тебе следовало бы узнать, кому он собственно теперь служит, так как от этого зависит многое, если не все.

Ник Картер встал, чтобы уйти, но Ота Окума удержала его за руку.

– Ты простил меня, – спросила она, – что я последовала за тобой?

С улыбкой на устах он взглянул на нее:

– Я жалею, что ты сделала необдуманный шаг, но я не сержусь на тебя, – сказал он, – хотя и тебе, и мне это крайне неловко. Так или иначе ты должна с этим же пароходом вернуться в Японию.

– Прости меня, но этого я сделать не могу, – произнесла она, глядя ему в глаза, – если мстители не убьют тебя по дороге, то они сделают это в Нью-Йорке. А если ты не будешь жить, то и я хочу умереть!

Ник Картер по ее глазам видел, что она говорит совершенно искренне. Но он сделал вид, что не понял ее последней фразы и сказал:

– Нет, Ота! В Америке тебе оставаться нельзя, ты должна немедленно вернуться в Токио, в императорский дворец.

– Этого я не сделаю, – возразила она со слезами на глазах, – даже если бы я и хотела, то уже не могу вернуться, так как я сожгла за собой все мосты. Во дворце всем известно, что я последовала за тобой; моя родина, мои родственники и друзья – все потеряно для меня. Я останусь в Америке и буду твоей рабой!

Ник Картер был глубоко тронут таким самопожертвованием, но не показал вида.

– Но позволь, Ота, ведь это немыслимо, – решительно заявил он, – я не могу взять тебя с собой в Америку. Наши нравы не имеют ничего общего с нравами в Японии.

– Я не буду утруждать тебя своим присутствием, – ответила она, – но только возьми меня с собой, позволь мне остаться вблизи тебя для того, чтобы я знала, что ты жив. Я охотно готова работать день и ночь и исполнять все твои приказания. Я буду предугадывать все твои желания!

Ник Картер воспользовался этими словами гейши.

– Если так, – сказал он, – то я спрашиваю: готова ли ты на самом деле исполнить все мои приказания?

– Готова!

– В таком случае я доверяю тебе письмо, которое ты должна будешь лично передать микадо. От этого письма будет зависеть многое. Я поговорю с капитаном и уплачу за тебя и твою прислугу за обратную дорогу.

Ота Окума разразилась рыданиями и закрыла лицо руками.

Но она быстро оправилась.

– Я повинуюсь тебе, – тихо произнесла она, – как это ни тяжело для меня.

– Я знал, что ты сделаешь это, – ответил Ник Картер, – а завтра я еще поговорю с тобой об этом.

Затем Ник Картер вышел из каюты.

* * *

Пока Ник Картер находился в каюте у гейши, погода резко изменилась.

Еще за полчаса до этого на небе плыла луна и ярко сверкали звезды, а теперь все небо было покрыто свинцовыми, дождевыми тучами. Было совершенно темно. В воздухе царила жуткая тишина как всегда перед тропической бурей.

На палубе никого уже не было. Стулья были убраны, а все предметы, которые могли быть унесены волнами или бурей, были крепко-накрепко привязаны.

С мостика раздавался голос капитана. На носовой части судна громыхали цепи, слышна была чья-то команда. Вероятно, матросы поднимали якоря на самую палубу.

С кормовой части слышен был шум шагов. Сторожевая команда была полностью вызвана на палубу.

Вскоре после этого с запада послышались какие-то своеобразные звуки, перешедшие затем в сильный шум и, наконец, превратившиеся в грохот – то были предвестники приближающейся бури.

В тот момент, когда Ник Картер подходил к главной лестнице в каюты, ураган налетел на пароход со всей силой.

Судно накренилось набок так сильно, что края палубы чуть не коснулись поверхности воды.

Ник Картер погиб бы, если бы со свойственным ему присутствием духа не схватился за один из вентиляторов. Лишь благодаря напряжению всей своей силы его не смыло с палубы. Все мускулы, все нервы были у него натянуты как стальные канаты.