Месть - [42]

Я вглядываюсь в его лицо и замираю от ужаса: это его лицо, его острые, колючие карие глаза, мальчишеская улыбка до ушей, ему только 15 лет, но он смотрит на меня с любовью… Наверное, тогда в 15, я мечтала об этом взгляде, а он…

— Ты обидел меня, — отвечаю едва слышно — у меня нет голоса, я охрипла, я обессилена.

— Когда? — в мои уши врезается чужой голос.

Картинка проясняется, и я вижу совершенно незнакомого мне дерзкого мальчишку.

— Что тебе нужно? — выдавливаю.

— Который час, красотка, я уже в третий раз спрашиваю, а ты всё про любовь твердишь, я уже думал ты того, спятила!

Достаю смартфон, включаю экран:

— 18:50.

— Спасибо, красотка, — выхватывает телефон и уносится прочь.

А я стою, застыв, замерев, окаменев. В моих глазах пульсирует 18:50 и… 16 сентября.

Лихорадочно пытаюсь привести мысли в порядок, но ничего не выходит. Мимо спешит пожилой мужчина с портфелем, согнувшись, пытаясь увернуться от порывов ветра, спрятаться под огромным чёрным зонтом.

— Извините!

Он замедляется.

— Извините, не подскажете, какое сегодня число?

— С утра было 16 сентября, милая барышня. У вас всё в порядке? Вы выглядите неважно! Вам нужна помощь?

— Нннет, спасибо, у меня… всё в порядке.

Я с трудом произношу слова от холода и шока.

Лихорадочный поток трезвых, привычных в своей логике и разумности мыслей возрождает моё здоровое сознание.

Сегодня 16 сентября. Я не была у него дома, я не видела его крови, я не узнавала ничего о его смерти. Моя машина далеко отсюда, мой дом далеко отсюда. Я не смогу вызвать такси — у меня нет телефона. Но есть деньги.

Со всех ног бегу к ближайшей ветке метро. Через час ноги несут меня по лестничным пролётам элитной многоэтажки. Дверь открывает Маргарита.

— О Господи, детка, что с тобой? Что стряслось? Да на тебе лица нет! А ну ка, живо проходи, сейчас же горячая ванна, чай и постель.

— Нет! — почти кричу я, — Где Максим? Мне нужен Максим!

— Проходи, Сонечка, проходи, сейчас всё расскажу.

— Он живой? С ним всё в порядке?

Смотрит на меня ошарашено.

— Конечно живой, час назад живее всех живых был… Да что с ним будет с чертякой таким!

Долгий, протяжный выдох покинул мои лёгкие… А с ним и вся чернь, вся та грязь, что копилась в моих внутренностях всю мою жизнь.

— А где он?

— Сонечка, тебе нужно срочно согреться, ты в жутком состоянии. Детка, пневмония тебе обеспечена. Не о том думаешь, выкинь его из головы, паразита.

— Где он?

— Уехал, — выпалила она. — Разбередил тебе душу, подлец, и уехал. Ему место гитариста предложили в рок-группе в Лондоне, хорошее место, он маялся, межевался из-за тебя, любит ведь. Но выбрал карьеру. Сегодня уехал, час назад звонил из Шереметьево перед вылетом. Обещал позвонить, как доберётся до новой квартиры.

— Значит, он получил моё сообщение, — говорю я сама себе и вдруг слышу голос его матери, который звучит насмешкой над всей этой историей:

— Получил, детка, всё он получил, прочёл, и тут же удалил. Бессердечный… Ох…

Мы молчим.

— А что Вы здесь делаете? — спрашиваю.

— Да вот приехала погостить, а он, паршивец, взял и уехал!

Спустя время разворачиваюсь к выходу. Она кладёт руку мне на плечо:

— Мне жаль, детка, мне так жаль! Если б я могла что-то изменить!

— Сейчас ничего изменить нельзя, — отвечаю. — Вам нужно было думать об этом, когда он был мальчишкой.

Она смотрит удивлённо, застыла в непонимании.

— Он обидел меня, но не сейчас, 15 лет назад.

* * *

Спустя 3 года. Москва.

Мой бизнес растёт, я всё та же, но другая. У меня есть мужчина. Нам хорошо вместе. Иногда я думаю о ребёнке. Полагаю, рано или поздно эти мысли приведут к результату.

Воскресенье. Июль. Парк Горького.

Обычно я не гуляю в парках — нет времени, жизнь, суета, спешка. Но сегодня у меня встреча с однокурсницей, встреча в парке, потому что я не хочу давить её своей обеспеченностью, хочу просто поболтать. Ира уже три раза мама, у неё нет карьеры, но есть семья и небольшие финансовые проблемы. Скорее всего, я нужна ей для их решения, но мне плевать — я помогу. У меня есть возможность, почему не помочь? И я не буду ждать от неё благодарности или признательности. Жизнь научила. Просто помогу.

Ира опаздывает, но я не обижаюсь, наверное, нелегко вырваться с 3-мя детьми. Жду её, сидя на лавочке, одетая в скромное жёлтое платье цыплячьего оттенка, без «брюликов» и часов. Летний ветер легонько треплет мои волосы.

По аллее вышагивает пара: высокий брюнет в очках и тонкая спутница, на руках у неё малыш, месяцев шести. В брюнете я сразу узнаю Максима. Он красив, мужественен, уверен в себе. Хотелось бы добавить «счастлив»… но, разве можно заглянуть в душу человеку?

Я улыбаюсь — живой. Действительно, живой.

Он что-то говорит своей женщине, очевидно жене, подходит ко мне сам, снимая по пути модные солнечные очки.

— Привет.

— Привет.

— Как ты?

— Живу.

— И я живу.

Молчим. От него пахнет так знакомо, пряно, мужественно, сносящая всё на своём пути волна желания накатывает на меня со всей возможной свирепостью, меня сдавливает в одну микроскопическую точку непреодолимое стремление броситься ему на грудь, заполнить свои лёгкие его запахами, впитать кожей его тепло, пот его тела, мой слух обострён как у дикой кошки, я ловлю каждую вибрацию всего спектра звуковых волн, создаваемых его связками, рождающими неповторимый и такой любимый голос. Любимый …