Месть графа - [42]

Когда он глядел на спящую девушку и касался губами ее губ, он вдруг понял тогда, что никого и никогда не любил так сильно, как ее.

Но он боялся признаться в этом даже самому себе.

В глубине души он сознавал, что в нынешней ситуации битву ему не выиграть. И теперь вынужден был признать следующее.

Во-первых, Сильвер пойдет на все, что угодно, лишь бы помешать ему жениться на Рании.

И во-вторых, он сможет жениться на Рании только по прошествии нескольких месяцев после смерти дяди, даже если захочет устроить негромкую свадьбу без пышных церемоний.

Подобное предложение шокирует его семью, ведь он должен будет носить траур по дяде, а с учетом того, что тот скончался при столь трагичных обстоятельствах, это вообще будет выглядеть недопустимо.

Он сложил газету и сунул ее в корзину для бумаг, стоявшую рядом со столом.

И, когда Уолтер отвернулся от иллюминатора, Чарльз встретил его словами:

– Однако, с вашего позволения, сейчас у меня есть для вас другая просьба. Вот ее-то следует выполнить немедленно.

– Что вы имеете в виду, Чарльз? – осведомился Уолтер, утирая глаза тыльной стороной ладони и возвращаясь на свое прежнее место.

– То специальное разрешение на брак у вас по-прежнему с собой или вы уже выбросили его?

– Оно лежит у меня в кармане, Чарльз.

– Отлично! В таком случае ваше первое задание будет заключаться в том, что вы измените на нем имена для меня.

Уолтер в оцепенении смотрел на него.

– Изменю имена?

– Это долгая история, и я не стану утомлять вас подробностями. Здесь со мной девушка, на которой я хочу жениться, и по причинам, которые предпочел бы не обсуждать, очень желательно, чтобы нас обвенчали немедленно.

Уолтер достал из внутреннего кармана пальто специальное разрешение.

– Вот, Чарльз, возьмите. Вы прекрасно знаете, что более оно мне не понадобится.

– Я верну вам деньги, которые вы заплатили за него, и передам письмо своему секретарю на Беркли-сквер. Он выдаст вам любую сумму, которая требуется, дабы внести ее в свой банк. Кроме того, он будет оплачивать все счета на рабочих, на материалы и на все прочее, что вы закажете.

Уолтер выложил специальное разрешение на стол перед Чарльзом.

Одного взгляда ему хватило, чтобы понять – никаких трудностей возникнуть не должно, особенно если имена и фамилии впишет искусная рука Уолтера.

Чарльз поднялся из кресла.

– Где вы собирались пожениться сегодня? – осведомился он. – В здешней церкви, в Тильбюри?

– Да, в церкви Святой Марии. Это милая маленькая церквушка, с ее добрейшим старым викарием я поддерживаю знакомство вот уже долгие годы. Ему известна причина нашего желания обвенчаться тайно.

– В котором часу должна была состояться церемония?

– Мы планировали, что она состоится сразу же после моего возвращения. Я должен был заехать за Алисой, поскольку мы рассчитывали, что к тому времени ее отец уже отправится к себе в контору.

– Но вместо этого он ждал вас.

– Он злорадно предвкушал возможность унизить меня!

– Вы забудете об этом, когда работы по дому Гарри, а потом и в Линдон-холле вернут вам то высокое положение, которое вы занимали по праву.

– Мне хочется верить каждому вашему слову, – отозвался Уолтер. – Но должен признаться, что в данный момент сделать это очень трудно.

– Измените для меня специальное разрешение, – настойчиво попросил его Чарльз, – после чего отведите меня к своему викарию. Кроме того, как своего старого друга я прошу вас выступить в роли моего свидетеля на свадьбе.

– Вы – лучший из друзей, которые у меня когда-либо были, – прошептал Уолтер.

Чарльз оставил его переделывать специальное разрешение и сошел вниз.

Он негромко постучал в дверь капитанской каюты, и изнутри донесся голос Рании:

– Войдите!

Переступив порог каюты, Чарльз отметил, что она не только проснулась, но и успела надеть белое платье, которое было на ней вчера.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

Затем, негромко вскрикнув, она бросилась ему на грудь.

– Ты спас меня! Смогу ли я когда-нибудь… отблагодарить тебя? Ты спас меня! Когда все, чего я в тот момент хотела более всего на свете, – это умереть!

Чарльз обнял ее и прижал к себе.

Так и не проронив ни единого слова, он принялся целовать ее – страстно, неистово, требовательно.

Он понимал, что неодолимое желание целовать Ранию вызвано только одним – тем, что он боялся потерять ее.

И его чувство, которое он так долго удерживал в себе, вырвалось на волю, более не подчиняясь ему.

Счастье Рании было безгранично.

Любовь возносила ее к солнечному свету, где перед ней открывался их собственный рай.

Наконец Чарльз оторвался от ее губ и заглянул ей в глаза.

– А теперь, пожалуйста, скажи, – проговорил он дрогнувшим голосом, – какие чувства ты ко мне испытываешь.

– Я люблю тебя, Чарльз. Я люблю тебя! Когда я подумала, что более никогда не увижу тебя, мне расхотелось жить дальше!

– А я ощутил никогда ранее не испытываемую мной душевную боль, когда понял, что с тобою случилось.

– Но ты спас меня! – выдохнула она. – Ты оказался таким замечательным… и таким находчивым!

Он поцеловал ее еще раз и, прежде чем она успела что-либо произнести, сказал:

– Но мы не можем терять время!

– И к-куда же мы направимся?