Месть Фантомаса - [12]

— Да, да, мадемуазель, он защитил себя; скажу больше, что…

Фюзелье запнулся, мучительно подыскивая, как лучше сообщить м-ль Доллон страшную новость о смерти ее брата…

Но та не оставляла ему времени собраться с духом.

— Ах, вы колеблетесь, месье, — говорила она, — вы знаете что-то новое, вы напали на след убийц?

— Можно быть уверенным… По крайней мере, я считаю… Да, мадемуазель, ваш брат невиновен…

— Ах!

Лицо девушки внезапно расцвело.

После ужасной ночи, которую она провела в поезде, возвращаясь в Париж с телеграммой Сыскной полиции в руке, она приняла новость о невиновности брата как избавление от тяжкого груза, давившего на нее.

— Какой кошмар! Но, господин судья, в телеграмме, которую я получила, говорилось, что он ранен; я надеюсь, ничего серьезного?

До сих пор сохраняя, благодаря профессиональной выдержке, невозмутимый вид, Фюзелье вдруг помрачнел.

— Ваш брат пережил сильное потрясение.

— Где он сейчас? Я могу его видеть?

— Помилуйте, мадемуазель, я же вам сказал, после такого потрясения лучше было бы… Я боюсь, что, встретившись с ним…

— О, месье, что вы такое говорите. Неужели вы считаете, что, увидев меня, ему станет плохо?

Фюзелье не отвечал, и она вдруг разрыдалась.

— Ах, вы что-то скрываете от меня! Утренние газеты сообщили, что он также стал жертвой преступников! Поклянитесь мне, что с ним ничего не случилось!

— Но…

— Я же вижу, что вы скрываете от меня правду! — продолжала она с испуганным лицом, заламывая в отчаянии руки. — Где он, месье? Где он? Я хочу его видеть! Я хочу его видеть! Ах, сжальтесь надо мною…

Девушка умоляюще смотрела на побледневшего судебного следователя, внезапно ее осенила страшная мысль.

Элизабет Доллон начала подозревать ужасную правду.

— Он умер! — крикнула она и рухнула в кресло, содрогаясь от рыданий.

Фюзелье поспешил успокоить ее.

— Мадемуазель, — жалобным тоном начал он, — мадемуазель…

В смятении он неловко пытался найти слова утешения, но у него ничего не выходило.

— Я клянусь вам, — говорил он, — что ваш брат… Без всяких сомнений, ваш брат не был виновен…

Но девушка была уже не в состоянии слушать судебного следователя.

Посидев несколько минут неподвижно, с опущенной головой, она поднялась и, пошатываясь, словно в тумане, заявила:

— Отведите меня к нему! Я хочу его видеть! Его убили. Мне нужно его видеть.

Она требовала позволения припасть к брату с такой настойчивостью, что Фюзелье отбросил осторожность, не решаясь отказать девушке в этом последнем утешении.

— Успокойтесь, пожалуйста, мадемуазель, я отведу вас к нему… Но, ради бога, будьте благоразумны. Успокойтесь.

И Фюзелье поискал глазами Жерома Фандора, о котором он вдруг вспомнил, ища у того моральной поддержки… Но Жером Фандор, воспользовавшись возникшим замешательством, потихоньку покинул кабинет следователя.

История с самоубийством Жака Доллона действительно была неприятной для служащих тюрьмы предварительного заключения и нарушила их спокойную жизнь. Охранники расхаживали туда-сюда, беседовали друг с другом, прислонившись к дверям тюремных камер, в которых содержались заключенные…

Начальник охраны подозвал одного из своих людей.

— Нибе, я больше не потерплю беспорядка! Когда придут на свидание с заключенными, сразу несите мне разрешения на свидание, чтобы я их завизировал.

— Слушаюсь, капрал…

— Вы понимаете, после всего этого у меня могут быть неприятности с господином начальником тюрьмы, а я бы этого очень не хотел!

— Понятно, капрал, понятно.

— Сейчас совсем неподходящий момент допускать оплошности по службе…

Начальник охраны, пребывая в прескверном настроении, собирался было продолжить чтение нотации своему подчиненному, когда к нему подошел один из надзирателей.

— Что там у вас?

— Капрал, вот какое дело: г-н Жуэ, вы знаете, атташе прокуратуры? Он сопровождает одного господина, и у него есть разрешение на свидание, нужно ли его пропустить?

— Кого? Господина Жуэ?

— Нет, господина, которого он сопровождает?

У входа в коридор, в сопровождении надзирателя появился Жером Фандор, который, благодаря поддержке своего приятеля Жуэ, только что сумел заполучить разрешение на свидание с заключенным.

Он размышлял о сногсшибательном репортаже, который он сегодня подготовит, и поздравлял себя с тем, что оказался первым журналистом, который не только раньше всех узнал о самоубийстве Жака Доллона, но и сумел осмотреть труп несчастного юноши, находящийся в тюремной камере.

«Только бы, — думал он, — Фюзелье не проявил недовольства, заметив, что я проник в тюрьму! Жуэ — славный парень, он, должно быть, здорово рисковал в этом деле… К тому же, администрация тюрьмы не очень-то жаждет, чтобы в газетах появились подробности об этом самоубийстве… Ладно, увидим; в конце концов, Фюзелье не тот человек, чтобы вышвырнуть меня за дверь…»

Жером Фандор расхаживал взад-вперед по комнате ожидания для посетителей тюрьмы. Он предупредил надзирателей, что подождет судью, который должен скоро прийти.

«Какая странная штука — жизнь, — размышлял он, немного взволнованный, — подумать только, я окажусь так близко от Элизабет Доллон, но она ни за что меня не узнает… Ведь мы расстались совсем детьми… особенно она, она была тогда совсем малышкой! Помнит ли она вообще о том мальчугане, каким я был, когда случилось убийство бедной г-жи де Лангрюн?..»