Месть аудитора - [2]

* * *

Третий конверт принесли через неделю после второго. И потом такие же конверты приходили по четвергам еще четыре недели подряд. Вложенные в них письма отличались только в мелочах. Оставались прежними сумма, тысяча долларов, и способ передачи денег — через ячейку камеры хранения на станции «Таймс-сквер». Менялось лишь название отеля, где следовало оставить конверт для мистера Джордана.

Майрон Хеттингер в точности выполнял полученные инструкции: ходил в банк, оттуда — на станцию подземки, потом в указанный отель, после чего возвращался на работу. Всякий раз пропускал ленч, а в результате вечером его мучила изжога и приходилось лечиться содой.

Процедура становилась рутинной.

В принципе Хеттингер не имел ничего против рутины. Рутина означала некий установившийся порядок событий или действий, а Майрон Хеттингер порядок уважал. В своей личной расчетной книге он завел для мистера Джордана отдельную страницу, куда каждый четверг записывал потраченную тысячу долларов. На то были две причины. Во-первых, и прежде всего, Хеттингер не мог допустить неучтенных расходов. Свои бухгалтерские книги он содержал в идеальном порядке, и дебит у него всегда сходился с кредитом. Во-вторых, в глубине души он надеялся, что найдет способ списать расходы на мистера Джордана с подоходного налога.

Если же оставить в стороне четверговые прогулки, жизнь Хеттингера ничуть не изменилась. Заказы клиентов выполнялись точно и в срок с отменным качеством, два вечера в неделю он проводил с Шейлой, пять — с супругой.

Жене он, естественно, о шантажисте не рассказал. На такое не решился бы и круглый идиот. Впрочем, не рассказал и Шейле. Майрон Хеттингер всегда исходил из того, что личные дела ни с кем нельзя обсуждать.

Когда от мистера Джордана поступило шестое письмо с требованием денег (седьмое, если учесть первое, с фотографией), Хеттингер запер дверь кабинета, сжег письмо и в глубоком раздумье откинулся на спинку кресла. И просидел целый час. Он думал.

Его не устраивало еженедельное расставание с одной тысячей долларов. Огромными деньгами по меркам Майрона Хеттингера. И для того чтобы подсчитать, что за год с такими вот выплатами набегало пятьдесят две тысячи долларов, не требовался диплом аудитора. Нужно поставить крест на этих расходах.

Решить эту задачу Хеттингер мог двумя способами. Или позволить шантажисту послать эту отвратительную фотографию миссис Хеттингер, или заставить его прекратить шантаж. Первый способ грозил пренеприятными последствиями. Второй… но как его реализовать?

Хеттингер мог, разумеется, отправить мистеру Джордану письмо и воззвать к его совести. Но в глубине души понимал, что проку от этого не будет. Действительно, какая у шантажиста совесть?

Что еще?

Он мог убить мистера Джордана.

По всему выходило, это единственная возможность остановить шантажиста. Да только как это сделать? Майрон Хеттингер не мог болтаться в холле указанного в письме отеля, ожидая, пока мистер Джордан придет за конвертом с ключом: шантажист знал его в лицо. По той же самой причине не имело смысла тереться около камеры хранения.

Так как же все-таки убить человека, не встречаясь с ним?

И тут Хеттингера осенило. Он широко улыбнулся. Так улыбаются люди, нашедшие выход из чрезвычайно сложной ситуации.

* * *

В тот день Хеттингер вышел из кабинета в полдень. В банк не пошел, зато заглянул в магазин химических реактивов, галантерейную лавку и несколько аптек. В каждом месте он делал лишь одну покупку.

Бомбу он сделал в кабинке общественного туалета. Корпусом послужила коробка из-под сигар, а основным компонентом — нитроглицерин, химическое вещество, которое взрывается при малейшем толчке. Хеттингер позаботился о том, чтобы взрыв обязательно произошел при снятии крышки. Коробка, конечно же, взорвалась бы и в том случае, если б ее не открыли, а уронили.

Готовую бомбу Майрон положил в бумажный пакет и отнес в камеру хранения станции «Таймс-сквер». Конверт с ключом для мистера Джордана оставил в отеле «Блэкмор». Вернулся в свой кабинет. На двадцать минут позже обычного.

Во второй половине дня с работой у него не заладилось. Он скрупулезно записал сегодняшние расходы на ту самую страницу, что отвел мистеру Джордану, улыбнулся при мысли, что утром сможет подвести черту и закрыть этот счет. Но потрудиться на благо клиентов ему не удалось. Он сидел и восторгался найденным решением.

Бомба не могла его подвести. Нитроглицерина Хеттингер не пожалел. Его количества вполне хватало для того, чтобы разнести в клочья не только мистера Джордана, но и все, что находилось в радиусе двадцати ярдов от эпицентра взрыва. Конечно, могли погибнуть и другие люди. Такая вероятность существовала. Если, к примеру, у шантажиста хватит ума вскрыть коробку из-под сигар в подземке. Или он ее выронит.

Однако Хеттингера особо и не волновало, сколько жизней унесет с собой в могилу мистер Джордан. Безвременная гибель этих мужчин, женщин, детей не имела к нему ни малейшего отношения. Он знал только одно: смерть мистера Джордана означала жизнь для Майрона Хеттингера. А все остальное — сущие пустяки.

В пять часов Хеттингер поднялся из-за стола. Вышел из кабинета, спустился вниз, постоял на тротуаре. Домой идти не хотелось. Все-таки он разрешил неразрешимую проблему. Такой успех следовало отпраздновать.