Месть Афродиты - [8]

Прибор выглядел как изогнутая, тонкая эластичная пластина, шириной не более десяти сантиметров. На середине вогнутости располагался самоувлажняющийся (температура - по желанию) вибромассажер клитора, за ним - столбик из пластика того же сорта - сантиметров пяти в диаметре и двадцати-двадцати пяти - в длину. Заметное утолщение на его вершине, пульсирующее во включенном состоянии, было снабжено массажной бахромой. В другой, не этой, но того же класса аушке, предусматривался и внутренний массаж ануса. Впрочем, эту процедуру Ирина Станиславна проделывала редко.

Туманцева взяла аушку в правую руку, одновременно начав проводить левой массаж своего тела между ног, теперь расслабленно распахнутых. Только её глаза мельком скользнули по таймеру общего времени. До встречи с Олегом оставалось чуть больше семи минут. Большой палец правой руки нажал на клавишу, и столбик аушки, обильно увлажняясь благовонными маслами, невидимо, но ощутимо запульсировал в ладони Ирины. Еще несколько секунд было потрачено на раздумье, пока молодая женщина аккуратно закрепляла концы эластичной пластины аушки на спине и на животе.

Обыкновенно, Ира любила снимать свое половое напряжение медленно и постепенно, но сейчас - еще один взгляд на таймер, - сейчас время ей этого уже не позволяло. Наконец, пластина была изогнута, сразу став пародией на мужские рыцарские седла средних веков. Глубоко вздохнув, Ирина переключила прибор сразу на полную мощность, и, сжав зубы от предвкушения, уверенно ввела правой рукой в нежную глубину своего тела мощно и мерно вибрирующий, с каждой секундой становящийся всё теплее столбик с встопорщившейся бахромой на его окончании. Ввела так, чтоб к клитору плотно прижималась пульсирующая, жаркая и влажная массажная поверхность. По ее ступням пробежала непроизвольная судорога, но молодая женщина еще была способна думать и понимать, что такой мощности на пять-семь минут ей не хватит. Почти с рычанием, мгновенно порывшись бисеринками испарины, она довела мощность аушки до предусмотренного проектом максимального предела.

Секунды - и последние мысли исчезли в ее мозгу, тело выгнулось уже непроизвольно и так же бессознательно - Ирину всегда удивляла эта её способность находясь почти без чувств всё же координировать простейшие движения, - бедра и живот молодой женщины начали совершать ритмические, наполовину вращательные движения. Дыхание Туманцевой стало прерывистым, зрачки почти мгновенно закатились под лоб, поясница изогнулась, а лодыжки затанцевали какой-то свой танец...

***

Тут серебристым ручьем рассмеялась в ответ Киферея, желанная многим:

"Боги всесильные! Вам ли страшиться моих быстрокрылых мальчишек!

О волоокая Гера, смолчи, успокойся и Аргуса зоркий убийца!

Хоть и кичатся мои малыши, но, проказливым эротам люди нужнее!"

Так, рассмеявшись и Аргоубийцу слега потрепав белоснежной рукою,

Златовенчанная , речь к Громовержцу свою устремила Киприда:

" Кончился срок мой, так дай мне награду, блаженства всесильный

податель!

Люди забыли меня?! - Я явлюсь им! Но оставь же их, пусть ненадолго,

Всех в полноте моей власти, так чтобы и прочие боги мешать мне не смели!"

Замерли боги нам миг в нетерпенье вновь чувствовать страсти горенье,

Ждут, что ответит Зевес... Но тряхнула Палладой любимая папина дочка,

Дочерь не чресл Кронида, одной его силой раздумья рожденная дева,

Из головы властелина, Гере с природой на зависть, мудрая, совиноокая

зрящая в корень Афина.

"Плохо ли людям сейчас, поразмыслите, боги!" - сказала,-

-"смертнорожденные мыслью отвергнули хаос любовных терзаний,

жизнь коротка их, и кажется мне, что разумно они рассудили:

и не творят уже глупостей ради ланит юных дев или отроков мужи или

жены.

Жизнь коротка их и смертные приняли это, бренность любви осознавши

покорно.

Муж благородный не тратит минут быстролетных на женщин,

Знатные жены теперь не теряют себя, чтоб красой стать подобным богиням.

Игры любовные, те, что у многих и жизнь отнимали

Ныне забыты давно, и теперь на земле быстротечной, суровой,

Нет уж соперников в играх любви, но сотрудники в деле науки, служения

музам,

В том, в чем всегда наставляли их я и другие бессмертные боги.

Так что подумайте, боги, помысли и ты, мой отец, вседержитель, Хаоса

Убийца

Стоит ли нам отвлекать этих смертных и быстроживущих любовной игрою?

Мы же, бессмертные, дело другое, над нам нет времени власти,

Радостно вновь станет нам от страстей, что нашлют Афродита

И шалунишки-эроты, конечно! Средь смертных же им уж не место!"

Так свою речь заключила всех мудрых, всех стойких богиня, Афина.

Буря эонов на Землю обрушилась светом пронзая все сферы и их колебанья

Смертных уже потрясли, но рукой, отводящею ужас животный, предвечный

Зевс миродержец взмахнул, и утишил эфира и твердей земных колебанья.

Вновь замолчали в раздумии боги...

***

.... По блестящему от испарины телу Ирины прошли последние судороги, она, не отдавая себе отчета в движениях, почти до боли стиснула руками те самые груди, которых в разумном состоянии так стыдилась, и замерла, пронзенная ощущением полета и боли...

... а что касается "боли", то и автор и Ира, и уважаемые советницы автора всегда удивлялись, но понимали, почему момент оргазма так часто описывается этим словом. На самом деле-то ощущение больше похоже на чувство исчезновения какой-то немыслимой, нетерпимой боли - да, она, эта боль, была, но - о, кайф, в тот момент, когда терпеть её больше уже и нельзя было - она медленно отступает, и освобождаемые от неё, этой боли, клетки частей тела поют: "О, ОРГАЗМ!". Но, с другой стороны, попробуйте, на месте писателей у которых по потраху на пять страниц и по оргазму - на десять, заставить точнее описать это чувство - он же перевозбудится и завянет. А вот найденное универсальное " нестерпимо сладкая боль" литературный процесс облегчает, хоть и уводит нас в дебри садо-мазо. Итак...