Мессия - [74]

Ред садится на пол и поднимает газету. Он переворачивает ее, чтобы посмотреть на первую страницу.

И в глаза ему бросается набранный жирным шрифтом, двухдюймовыми буквами, заголовок.

Это главный материал номера. Вводная часть на первой странице и еще четыре страницы внутри. Страницы с первой по пятую включительно. «В ГОРОДЕ ОРУДУЕТ „УБИЙЦА АПОСТОЛОВ“».

62

Воскресенье, 25 октября 1998 года

— Это кто-то из вас троих, не иначе. Кто-то свой.

Снова, как на прошлой неделе, когда праздновали расшифровку кода, они собрались на кухне у Реда. Но тогдашнее событие объединяло их, а нынешнее, напротив, разделяет. Кто-то слил эту историю репортерам, но ни один не сознается.

Теперь между ними воцарилась подозрительность. Все внимательно следят друг за другом, все полны недоверия.

Кейт заговаривает первой.

— Ред, не стоит наседать на нас с обвинениями, это делу не поможет. Тем паче что это вовсе не обязательно кто-то из нас. Утечка могла произойти с подачи Лабецкого, комиссара или любого полицейского из тех, которые на той неделе рассылались нами по церквям. Кто-то из них мог разузнать больше, чем ему следовало. А возможно, утечки не было вовсе, и это просто совпадение. Кто-то из репортеров «Ньюс оф зе уорлд» мог дойти до этого своим умом. Не одни мы такие сообразительные. Вдруг журналисты вели собственное расследование, а к нам за сведениями не обращались, зная, что все равно ничего выведать не удастся.

— Кейт, после шести месяцев попыток найти этого гада я напрочь утратил веру в такого рода «совпадения». И нет, это не мог быть кто-то другой. — Ред тычет пальцем во внутренние страницы. — Посмотрите сюда. Посмотрите на подробности. В этой статье рассказывается о том, чего никто, кроме нас четверых, просто не знал. Не только о самих убийствах, но, скажем, о том, как ключ к разгадке был найден в галерее Ника Беккета. Уж об этом-то никому, кроме нашей четверки, известно не было. Смотрите, они поместили здесь фрагмент росписи Сикстинской капеллы, изображение Варфоломея. «Образ, который помог разгадать тайну убийств» — так здесь говорится. И рассказывается о том, как мы шастали по пабам, помещены снимки домов жертв, рассказано в деталях, как они были убиты. Упомянут даже арест Кевана Латимера. Это подробный отчет. Наверное, я мог бы использовать его как резюме по данному делу. Если свести все вместе, у нас остаются только две возможности. Первая: репортеры этой хреновой газетенки самые настоящие экстрасенсы, и в этом случае мы обязаны без промедления привлечь их к расследованию, потому что они почти наверняка работают лучше нас. Или вторая: все подробности дела они узнали от кого-то из вас.

— Они не упомянули о его «подписи», — указывает Дункан.

— Ага, и это единственное утешение. Предполагаю, что даже эта газетенка не настолько безответственна, чтобы публиковать такие подробности, если о них не было известно с самого начала. Выйди наружу информация о языках, ложках или о том, что мы называем его Серебряным Языком, мы бы и вовсе оказались по уши в дерьме. А так, по крайней мере, сможем отсеивать девяносто процентов ложных звонков, которые наверняка будут поступать, сможем отличить настоящего убийцу от психов и соискателей сомнительной славы. Другое дело, что это лишь слабая компенсация за выплеск истории в прессу.

Ред смотрит на каждого по очереди. Один из этих людей пошел в самый многотиражный таблоид Британии, печатающий криминальные репортажи, предложил редакции горячий материал о преступлении десятилетия и тем самым разрушил изнутри единство сплоченной команды, целеустремленно работавшей над этим делом почти шесть месяцев.

Кто из них? И почему?

Кейт на прошлой неделе высказывалась за публикацию, но ее предложение не приняли. Не захотела ли она решить этот вопрос самостоятельно?

Джез еще несколько месяцев назад намеревался выступить с предостережением «голубому» сообществу. Может, это его способ исправить собственную ошибку?

Дункан с самого начала утверждал, что гомосексуальная версия неверна. Не пожелал ли он, пусть запоздалого, признания своей проницательности?

Ред обводит взглядом их всех, одного за другим, и никто не отводит глаз. Никто не смущен, не напуган, никто не смотрит с вызовом. Все они выглядят спокойными и уверенными в себе, как люди, которым не в чем оправдываться и нечего скрывать. Только вот одному из них все-таки есть что скрывать, но он достаточно хороший актер, чтобы этого не выдать.

Ред прокашливается.

— Очевидно, прямо сейчас мы этого не выясним. Я вовсе не тешу себя надеждой на то, что виновный сознается, особенно в присутствии остальных. И даже на то, что он признается мне с глазу на глаз. Он поступил так, исходя из собственных соображений, считая себя правым, и не думаю, что его отношение к этому радикально изменится из-за того, что ему будут задавать вопросы.

Поэтому я не собираюсь пудрить вам мозги обещаниями насчет того, что признавшийся будто бы получит прощение. Черта с два! Выявив виновного, я буду настаивать на увольнении, причем на дискредитирующих основаниях. По той простой причине, что сделавший это разрушил взаимное доверие и сотрудничество, которые были основой работы нашей команды. С этого момента и пока я не вычислю виновного — а я его обязательно вычислю — нам придется работать, постоянно оглядываясь через плечо. Сомнение будет присутствовать постоянно, да и как иначе, если человек, которому вы доверяете прикрывать свою спину, может оказаться именно тем, кто нанесет вам удар сзади.