Мессалина - [25]

— Тем более что Симон видел мое будущее и мне все равно предстоит стать женой Клавдия, хочу я этого или нет.

— В самом деле, моя дорогая девочка, лучше с легким сердцем принимать неминуемые события, чем печалиться из-за них. Но скажи мне, Симон, откуда берется твоя уверенность, что Клавдий захочет жениться на девушке без приданого, да еще своей родственнице… с которой он и познакомиться-то никогда не стремился?

Лепида чувствовала некоторое озлобление и против Калигулы, и против Клавдия. Антоний и Октавия доводились предками всем троим, но это не побуждало ни того, ни другого проявлять интерес к своей родственнице и ее материальным трудностям. Вместе с тем идея выдать Мессалину за Клавдия неожиданно пленила ее настолько, что она даже посетовала на себя за то, что не додумалась до этого раньше. В императорской семье родственные браки заключались часто, и всем это нравилось. Пример подал Антоний, племянник Юлия Цезаря, женившись на Октавии, внучатой племяннице диктатора.

— На сей счет не беспокойся, — уверенно сказал Симон. — Если боги так решили, Клавдию трудно будет пойти против их воли. Предоставьте все мне, я стану их Меркурием и извещу Клавдия о том, какое будущее ему уготовано.

Он проводил обеих женщин, пропитавшихся благовонными парами, в триклиний и с удовлетворением обнаружил, что Клавдий еще не вернулся. Оставив их с гостями, он поспешил в комнату, куда Клавдия увела Елена и где тот все еще спал. Маг с силой тряс его, пока он не открыл глаза. Зевнув и громко рыгнув, Клавдий приподнялся на ложе.

— Что случилось? — проворчал он. — Титаны захватили землю?

— Клавдий, это боги, да, именно боги привели тебя сегодня в дом к твоему покорному рабу.

— Что ты мелешь? — проговорил удивленный Клавдий и принялся тереть глаза.

— Да, Клавдий, на меня снизошло озарение, и я увидел твое будущее.

— А! Ну и что там?

— Я видел ту, которая должна стать твоей новой супругой.

— Если только это, то дай мне еще поспать, я не намерен так скоро жениться.

— Ты изменишь свои планы, когда увидишь ее. Это очень красивая девушка, красивее, чем Елена, и совсем молоденькая.

— Ты и впрямь меня заинтриговал.

— Ты же знаешь, Клавдий, что никто из нас, даже император, не может противиться воле богов. А боги решили таким образом, что ты женишься на этой девушке, они мне это объявили.

— Ну, раз боги так этого хотят! — вздохнул Клавдий, который легко поддавался расслабленности и сладострастию. — Тогда скажи, кто она? Богатая хоть?

— У нее не много имущества, но ваш союз принесет вам славу и богатство. Мы все игрушки в руках судьбы…

— Что касается меня, то я игрушка в руках моего племянника, и мне это уже начинает надоедать.

— Эти времена скоро кончатся. Судьба принизила тебя, чтобы потом вознести, и для начала она дает тебе супругу, из-за которой многие будут тебе завидовать.

— Хорошенькое дело, значит, новая супруга будет меня так же бесстыдно обманывать, как и предыдущая.

— Этого не бойся, она целомудренна и благоразумна.

— Так покажи мне это чудо. Красивую и добродетельную женщину найти труднее, чем жемчужину в мидии.

— Я теперь же покажу ее тебе. Молча иди за мной, чтоб она не заметила, что ты на нее смотришь. Потом скажешь свое мнение.

Солнце уже скрылось за горизонт, и ночь простерла в небе свое звездное покрывало. Рабы зажгли в триклинии светильники и, по распоряжению Елены, стали подавать сладкое вино перед блюдами, составляющими вечернюю трапезу. Симон и Клавдий бесшумно шли по портику, откуда они могли видеть растянувшихся на ложах и беседующих между собой гостей. Симон указал Клавдию на Мессалину, привставшую на ложе, чтобы взять чашу с вином, которую предложил ей молодой раб.

— Ты не обманул меня насчет ее красоты, — признался Клавдий, когда они удалились, боясь, как бы их разговор не был слышен в триклинии. — Без сомнения, это самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Но, мне кажется, я знаю матрону, которая рядом с ней: уж не она ли Домиция Лепида, моя двоюродная сестра?

— Она и есть, а прекрасная девушка — ее дочь Мессалина.

— Ты заставляешь меня сожалеть, что я не искал с ней встречи раньше.

— Не беда, благодаря мне ты познакомишься с ней уже сегодня вечером.

— Однако ты считаешь, что она захочет выйти за меня замуж, притом, что мне скоро пятьдесят и я почти разорен?

— Не стоит говорить ей о своих делах, во всяком случае, теперь. Ты положишь к себе в постель настоящее сокровище, если женишься на ней.

— Охотно верю. Но пожелает ли ее мать выдать ее за меня? Она, наверное, обижена, что я никогда не приглашал ее в гости. Я в последний раз видел ее несколько лет назад, она просила меня оказать ее мужу денежное содействие, хотя сама к тому времени растратила целое состояние!

— Ручаюсь, она согласится. И потом, я же тебе говорил, что таково решение бога — господина наших судеб.

— Если так, то я с радостью повинуюсь.

Клавдий наклонился, чтобы расправить складки своей туники, вновь надел упавший с головы цветочный венок и спросил у хозяина духов и гребень.

— Клавдий, — добавил Симон, — когда молодая супруга перешагнет порог твоего дома, я надеюсь, ты не забудешь, что этим счастьем ты обязан мне.