Месса - [10]
«Кирие»[1] — сокровище, унаследованное от начала
Следом за подготовительной покаянной молитвой обычно идёт маленькая литания, прошения которой произносит предстоятель и повторяет собрание:
Или же по-гречески:
Признаюсь, я предпочитаю произносить её не в переводе, а на греческом языке — в том виде, в каком она существовала ещё на заре христианства и сохранилась не только в Восточной Церкви, но и в Латинской.
Как Мальчику-с-пальчик, нам нужны зарубки и отметины, чтобы проследить путь богослужебной молитвы, путь самой жизни народа Божия, увидеть истинные масштабы Церкви. В нашем странствии эти древние и непонятные слова, которые рассыпаны в нынешней литургии, — вроде белых камешков, так необходимых нам. По сути, вся литургическая традиция, передаваемая из века в век, от народа к народу, от языка к языку, при всём различии культур и языков свидетельствует о единстве христиан в молитве и общении со Христом. Так, всегда впечатляет, когда видишь, что в различных переводах Ветхого и Нового Завета на языки Ближнего Востока, сделанных ещё до того, как греческий и латынь стали официальными языками, некоторые слова были просто перенесены из еврейского оригинала в нетронутом виде. Они звучат дня нас так же, как звучали в устах Христа. К примеру: Аминь (да, это истинно), Аллилуйя (хвалите Бога), Осанна! (спаси же), Саваоф (Бог вселенной, Бог сил небесных) — выражение настолько ёмкое, настолько поэтичное, настолько сильное, что оно не было переведено на латынь («SANCTUS Dominus Deus Sabaoib»). Я мог бы продолжить этот список. Ещё пример: в Евангелии от Марка (7.14) сохранено арамейское выражение, которое Сам Иисус использует, когда Он отверзает слух и разрешает узы языка глухого косноязычного: Кффафа (отверзись); из древнего чинопоследования таинства Крещения это выражение перешло и в наш нынешний обряд крещения.
Итак, в наших современных языках и богослужениях древние слова рассыпаны подобно драгоценным камням. Они доказывают преемственность и кафоличность Церкви на протяжении всей её долгой истории, а также то, что в первоначальную форму молитвы разные народы привносили свои обычаи, свои чувства, свой язык, свою культуру. Среди явлений того же ряда немаловажно и то, что французы, немцы, англичане, итальянцы, испанцы и многие другие народы сохранили в своих Церквах латинские выражения, адаптированные к живым, родным языкам этих народов, для которых латинская литургия была источником жизни в вере.
Но вернёмся к «Кирие элеисон». Все понимают смысл этой молитвы, многие любят петь её на древнюю мелодию, а кто-то — на современную. Меня это радует. Ведь «Кирие элеисон» — особое свидетельство о том языке, на котором был написан Новый Завет и на котором Слово Божие первоначально распространялось среди языческих народов. Прекрасна эта живая память Церкви на пороге третьего тысячелетия!
Призывание Христа
Иногда для исповедания грехов и покаянной подготовки используется ещё и третья форма молитвы. После некоторого времени молчания, о котором я только что говорил, каждое из прошений «Кирие элеисон» сопровождается призыванием Христа:
Эти призывания могут быть приспособлены к временам литургического года или праздникам. Кроме того, первое может быть обращено к Отцу, второе — к Сыну, а третье — к Святому Духу, это соответствует древней практике (в отличие от литании «Агнец Божий», которая сопровождает преломление Хлеба перед Причащением и обращена исключительно к Христу). Но это всегда признание наших грехов и усердная молитва с упованием на милосердие Божие. Таков обряд покаяния в начале Мессы.
VI
Гимн «Слава в вышних богу» и молитва собрания
«Глория» — благодарственный гимн
После обряда покаяния в дни больших праздников (за исключением покаянных периодов — Адвента и Великого поста) предстоятель возглашает: «Слава в вышних Богу». Этот гимн, очень древний, был первоначально утренней молитвой, которая сохранилась, в частности, в «Апостольских постановлениях» конца IV в. Мало-помалу гимн вошёл в евхаристическое богослужение. В древности его произносил только епископ, и то лишь в некоторые дни, начиная с Рождества, — из-за первых слов «Gloria in excelsis Deo» («Слава в вышних Богу»), прозвучавших ночью в Вифлееме и озаривших тайну рождения Спасителя. А позже этот гимн стал использоваться шире и вошёл в обиход. С XI в. «Глория» (или Великое славословие) поётся всеми сообща: и священником, и собранием, — как и в наши дни.
Это — гимн. Действительно, в литургической традиции католиков он имеет первостепенное значение и занимает достойное место наряду с псалмами, о которых я уже говорил и которые представляют собой подлинную поэзию. Именно в области литургической поэзии каждая эпоха проявляла недоверие по отношению к гимнам, составленным в предыдущий период, борясь более или менее упорно с тем, что не соответствовало современному мироощущению или не казалось верным с точки зрения веры. Поэтому поразительно и показательно то поэтическое достоинство, благодаря которому «Глория» глубоко укоренилась в евхаристическом богослужении и непрерывно продолжала жить в нём на протяжении веков.
