Мёртвый палец - [4]

Хотя с тех пор, как папский легат Винчентини поселился в Авиньоне, в течение двух лет до властей не доходило никаких сведений об убийстве или каком-нибудь ином преступлении, это нисколько не доказывало, чтобы в настоящее время в городе было безопаснее прежнего. За это время могло быть совершено немало преступлений, не доходивших до всеобщего сведения. Кроме того, в городе ходили неопределенные слухи о нового рода злодеях, получивших название «усыпителей», потому что, перед тем как ограбить, они имели обыкновение усыплять свою жертву каким-нибудь наркотическим средством. Но так как до сих пор факта совершения какого-нибудь подобного преступления доказать было нельзя, то «усыпители» считались вымыслом какого-нибудь досужего человека, придуманным для того, чтобы пугать боязливых людей. Напротив, граждане считали себя счастливыми под управлением Винчентини, державшего, по-видимому, бразды правления потуже своего предшественника.

Какова была религиозность обитателей Авиньона, благосклонный читатель мог судить по разговору, приведенному в предыдущей главе и происходившему 10 февраля 1768 года, в первый день великого поста. Люди, похожие по характеру на нашего героя, не составляли исключения. Дело дошло до той степени, когда не то что начинается неверие, а вообще иссякает вера.

Простившись со столяром Альмариком и дойдя до конца улицы, он направился на набережную, лежавшую у под-иожия городской стены, и перешел через жалкий деревянный мост, соединяющий берега Роны, на которой расположился Авиньон, по дороге к городку Вилльнёв.

Часа через полтора молодой человек дошел до деревни Воклюз, где находится воспетый Петраркой источник и где у Минса был хорошенький домик и небольшое имение.

Дюбуру не пришлось заявлять о своем приходе. Арендатор имения, который, вероятно, очень хорошо знал его, случайно оказался в примыкавшем к имению саду, увидал его и пошел к нему навстречу.

— С добрым утром, господин Дюбур! — закричал он издали. — Иной раз и вы жалуете к нам?

— Да, собственной персоной, — отвечал тот, смеясь и крепко пожимая протянутую ему руку.

— Ну, я очень рад! — отозвался приветливо арендатор. Как поживаете? Хорошо — надеюсь?

— Благодарю вас, господин Бале! Ну, а вы как? Что поделывает ваша дорогая семейка?

— Мы, слава Богу, наслаждаемся прекрасным здоровьем, только иногда меня ревматизм мучает. Но жена и ребеночек, слава Богу, здоровы. Как поживает мой двоюродный братец?

— Ваш братец, господин Минс? — спросил Дюбур с притворным удивлением.

— Ну да, кто же еще… другого двоюродного брата у меня нет; вам это должно быть известно — ведь вы сватаетесь за мою племянницу.

— За тем-то я и пришел к вам, чтобы осведомиться о здоровье господина Минса, — сказал молодой человек с возрастающим удивлением.

— Вы пришли ко мне, в Воклюз… по этому поводу? — спросил Бале, удивленный в свою очередь.

— Ну да, да, — возразил Дюбур с некоторым нетерпением. — Где мне его найти? Дома ли он?

Арендатор смотрел на молодого человека совершенно озадаченный.

— Мой двоюродный брат? — спросил он снова.

— Да, да, господин Минс.

— Но я никак не могу вас понять, господин Дюбур, — сказал Бале; затем, осмотрев костюм посетителя, он, улыбаясь, прибавил:

— Я вижу, вы только что с маскарада, и во всяком случае все еще находитесь под его впечатлением; этим только и могу объяснить себе ваш странный вопрос о моем брате, проживающем, как вам небезызвестно, в городе.

— Господин Бале, — заговорил, по-видимому, раздраженный Дюбур, — ваше обращение становится оскорбительным! Может быть, вы считаете меня за пьяного потому только, что я осведомляюсь о здоровье вашего брата?

— Да я же вам говорю, что ничего не могу сказать вам на этот счет! — горячился арендатор.

— Следовательно, он не здесь?

— Нет, нет, я уже сказал вам, — отвечал Бале, принимавший своего посетителя в самом деле за человека подгулявшего.

— Так это иное дело, извините, — сказал Дюбур уже более мягким тоном. — Следовательно, господин Минс уже вернулся домой, и я по дороге, должно быть, проглядел его.

— Вы ошибаетесь, господин Дюбур, — возразил арендатор, по-видимому, только теперь начинавший понимать, что между ним и молодым человеком вышло какое-то недоразумение, — брат сегодня еще не был здесь.

Дюбур попятился в изумлении.

— Как?! — прервал он арендатора, как будто смутившись. — Что вы говорите?

— Я не видел его, пожалуй, месяца три, — добавил Бале.

— Месяца три! — повторил молодой человек, и на его лице отразилась сильнейшая тревога. — Ах, Боже мой! Вы меня пугаете, господин Бале!.. В таком случае… с господином Минсом случилось какое-нибудь несчастье!

— Как так? Несчастье? — спросил с удивлением арендатор.

— Должно быть, иначе и быть не может! О Боже мой, как это меня тревожит!

И Дюбур заходил взад и вперед, от холода или от внутреннего волнения — мы оставим этот вопрос без исследования.

— Но… объясните же мне, в чем дело! — сказал Бале, начавший беспокоиться насчет своего брата.

— Да вот, видите ли, — начал встревоженный молодой человек, — я… сегодня утром раз десять, если не больше, стучался в дверь к господину Минсу… мой стук возбудил даже внимание соседей и их неудовольствие… а между тем, никто из семьи вашего брата мне не отвечал.