Мертвый кортеж - [71]

Том выдержал паузу, и я не торопил его, понимая, как трудно вспоминать о былых потерях.

— Однако на самом деле наш союз был не так гармоничен, как всем казалось, — наконец выдавил Кастор. — Голодная публика постоянно жаждала новых номеров. И моя Клара честно пыталась не отставать от меня, буйного экспериментатора, но природа действительно была к ней не столь благосклонна. Трюки, которые я выполнял без особого труда, для нее оказывались сложными. И все же она терпеливо молчала, а я, будто не видя ее измождения, продолжал выдумывать… И вот однажды мы собрались сюда, в Бокстон. Приджиони загодя назвал точную дату приезда, зная, что я непременно захочу преподнести столичной публике незабываемый сюрприз. Так и вышло. Новый номер даже мне давался нелегко, что и говорить о Кларе? Однако я не хотел отступать, думал, что это — всего лишь новый вызов для нас обоих, что мы обязательно со всем справимся, а она… Она по-прежнему улыбалась, делая вид, что не так уж все и сложно. И вот мы вышли на арену, и бокстонская публика поприветствовала нас, словно героев, вернувшихся с войны. Мы начали с простого, постепенно усложняя программу. Венцом нашего выступления должен был стать новый номер, и вот, наконец, пришел его черед. Мы с Кларой поднялись под самый купол и начали двигаться навстречу друг другу, перепрыгивая с одной раскачивающейся трапеции на другую. Зрители от переизбытка чувств ахали и охали, зажмуривались и поминали Хорста. Мы должны были встретиться в центре и воссоединиться на радость многочисленной публике, но этого, к сожалению, не случилось. Я уже видел, как мы, застыв в наивысшей точке, купаемся в овациях публики, но она неверно выбрала момент для прыжка и потому… не долетела. Я наблюдал за ее падением сверху. Помню ее предсмертный взгляд с застывшей в нем мольбой о помощи и прощальную улыбку, которая коснулась ее губ, когда Клара поняла, что обречена.

Я живо представил, как несчастная девушка падает с тридцатифутовой высоты, и мне стало не по себе.

— Наверное, стоило упасть следом за ней. Но тогда я еще не думал о смерти. Еще не осознал всю горечь потери. Спустившись, я растолкал докторов и зевак, протиснулся к ней, бессильно упал на колени и зарыдал. В общем-то, после этого я и сломался. История попала во все газеты, и Приджиони, не желая дразнить напуганную трагедией публику, повесил всех собак на меня и уволил из цирка. Так я остался в столице, без любимой женщины, без любимой работы и без будущего. Впрочем, в тот момент я жалел только о потере Клары. Сначала мне было просто тяжело, затем, когда я стал задумываться о причинах трагедии, стало еще хуже — ведь я наконец-то понял, что совсем ее не берег. Она следовала за мной, доверяла мне, не хотела жаловаться, видя, как я воодушевлен… А я был слепым дураком, который совершенно не думал о самом дорогом человеке на свете — о моей Кларе. Тогда я решил свести счеты с жизнью, чтобы наши души смогли воссоединиться хотя бы в Покое. Лучшим из возможных способов мне показалось утопление, и потому в тот роковой день я отправился на старый мостик на берегу Серпантинки.

Внутри у меня екнуло. Обучаясь у Ромидаля, я часто проводил время на одном заброшенном мостике, разучивая заклятья и правила, которыми меня снабжал наставник.

— Уже стоя на краю, я задумался на мгновение — а может, не стоит спешить, может, лучше еще раз все обдумать? Но тут я услышал чей-то голос и, засуетившись, все-таки шагнул вперед. Вода приняла меня, и камень, привязанный к шее, живо потянул тело на дно. Проснулись инстинкты, внутренний голос закричал, чтобы скинул петлю и выбирался из речки, однако я твердо решил умереть и потому не трепыхался, хоть это было и непросто. Вскоре мое сознание отключилось. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я снова открыл глаза. Когда же это случилось, удивлению моему не было предела. Ошарашенный, я озирался по сторонам, недоумевая, почему до сих пор жив. Поняв вскоре, что Вирм не спешит забрать мою душу, я решил выбраться на берег и найти иной способ свести счеты с жизнью. На то, чтобы разодрать веревку зубами, понадобилось, наверное, не меньше часа, а то и двух. Выбирался я уже под покровом сумерек, а ведь это был июнь, не декабрь!.. Пора, когда вчерашние школьники с нетерпением ждут предназначенья…

И тут меня осенило.

Я отчетливо вспомнил тот июнь. Каждый день просиживал я штаны на излюбленном мостике, готовясь к последнему экзамену у Ромидаля. Повторял различные правила декламировал заклятья. И среди них конечно же, был достопамятный стих призыва, который я, по-видимому, однажды забыл компенсировать отзывающим заклятьем…

Тогда я и помыслить не мог, что моя невинная зубрежка вернет к жизни отчаявшегося циркового гимнаста.

Однако теперь все наконец-то встало на свои места. Заслышав мои шаги, Том решился нырнуть и захлебнулся, однако прочитанный мной стих тут же вернул его к жизни. Это могло объяснить, почему разум циркача остался цел и практически невредим. Ну а вода, проводящая магический ток куда лучше любого металла, послужила заменой моему привычному ободку, позволив душе Тома вернуться в тело, не успевшее еще толком остыть.