Мертвый и живой - [8]
– Аннунсиата, ты можешь найти в архивах чертежи цилиндра, в котором находишься, и показать их мне? – спросил Девкалион.
Лицо исчезло с экрана, на его месте появилась схема цилиндра со всеми промаркированными проводами и трубками. Одна из них, согласно маркировке, снабжала ткани мозга кислородом.
– Могу я вновь увидеть тебя, Аннунсиата?
Прекрасное лицо вновь заполнило экран.
– Я знаю, ты не можешь сделать это сама, поэтому сделаю это за тебя. И я знаю, что ты не можешь попросить меня об избавлении от такой жизни.
– Я горжусь, горжусь, горжусь тем, что служу мистеру Гелиосу. Я не закончила одно дело.
– Нет. Больше тебе делать нечего, Аннунсиата. Тебе остается только принять… свободу.
Аннунсиата закрыла глаза.
– Хорошо. Все уже сделано.
– А теперь я хочу, чтобы ты задействовала воображение, о котором упоминала. Представь себе то, что тебе хотелось бы больше всего, больше, чем желание иметь ноги и руки, обонять и осязать.
Виртуальное лицо открыло рот, но не заговорило.
– Представь себе, что о тебе наверняка знают, как знают о каждом воробье, что тебя наверняка любят, как любят каждого воробья. Представь себе, что ты больше, чем ничто. Зло создало тебя, но в тебе зла столько же, что и в еще не родившемся ребенке. Если ты хочешь, если ищешь, если надеешься, кто посмеет сказать, что твои надежды не могут осуществиться?
– Представь себе… – как завороженный, повторил Лестер.
После короткой заминки Девкалион вытащил подающую кислород трубку из цилиндра. Боли она почувствовать не могла. Сознание медленно уходило, Аннунсиата соскальзывала из бодрствования в сон, из сна – в смерть.
Прекрасное лицо на экране начало блекнуть.
Глава 7
В комнате наблюдения, которая обслуживала изоляторы, Рипли перевел взгляд на пульт управления. Нажал на кнопку, включающую камеру в переходном отсеке между комнатой наблюдения и изолятором номер два.
Камеры работали в режиме реального времени, и картинка на одном экране тут же изменилась, показав существо, в которое трансформировался Уэрнер. Так называемый уникум скрючился между двумя массивными стальными дверями, лицом (или мордой) к внешнему барьеру, между переходным отсеком и комнатой наблюдения.
Существо словно почувствовало включение камеры и подняло голову, уставившись в объектив. Перекошенное лицо отчасти осталось человеческим, чем-то напоминая лицо начальника службы безопасности «Рук милосердия», но рот стал в два раза шире и челюсти превратились в пребывающие в непрерывном движении жвалы. Пасечник, конечно, такого не планировал, когда создавал Уэрнера. Правый глаз остался прежним, левый стал зеленым, со зрачком-эллипсом, как глаз пантеры.
Экран над пультом управления осветился, на нем появилось лицо Аннунсиаты.
– Мне стало известно, что Уэрнер, что Уэрнер в изоляторе номер два, – она закрыла глаза. – Хорошо. Все уже сделано.
Внутри стальной двери зажужжали сервомоторы. Защелкали, защелкали, защелкали запорные механизмы.
В переходном отсеке трансформированный Уэрнер оторвал взгляд от камеры, посмотрел на стальную дверь.
– Аннунсиата, что ты делаешь?! – в ужасе воскликнул Рипли. – Не открывай переходной отсек.
На экране губы Аннунсиаты разошлись, но она не заговорила. Глаза оставались закрытыми.
Сервомоторы продолжали жужжать, запорные механизмы – щелкать. Двадцать четыре штифта с мягким шуршанием начали выдвигаться из гнезд в дверной раме.
– Не открывай переходной отсек, – повторил Рипли.
Лицо Аннунсиаты поблекло и исчезло с экрана.
Рипли оглядел пульт управления. Ручной переключатель для наружной двери переходного отсека светился желтым. Это означало, что штифты продолжают выходить из гнезд.
Он нажал на переключатель, чтобы реверсировать процесс. Смена желтого цвета на синий означала бы, что штифты изменили направление движения и все глубже заходят в гнезда. Но переключатель по-прежнему светился желтым.
Микрофон в переходном отсеке фиксировал и передавал через динамики участившееся дыхание трансформированного Уэрнера.
Спектр эмоций, доступных Новым людям, не впечатлял. Пасечник объяснял каждой личности, формирующейся в резервуарах сотворения, что любовь, привязанность, унижение, стыд и другие так называемые благородные чувства на самом деле всего лишь разные стороны сентиментальности, возникшей из многотысячелетней ошибочной веры в бога, которого не существовало. Эти чувства поощряли слабость, вели к потере энергии на несбыточные надежды, отвлекали разум от главной цели – преобразования мира. К ее реализации вела не надежда, а воля, поступки и неумолимое и безжалостное использование силы.
Рипли снова нажал на переключатель, но тот остался желтым, сервомоторы продолжили жужжать, а штифты – выдвигаться.
– Аннунсиата? – позвал он. – Аннунсиата?
Значение имеют только те эмоции, не уставал твердить Пасечник, которые способствуют выживанию и превращению в явь его видения мира, где будут жить идеальные граждане. Они покорят природу, усовершенствуют природу, колонизируют Луну и Марс, колонизируют пояс астероидов и, со временем, все планеты, которые вращаются вокруг всех звезд Вселенной.
– Аннунсиата!
Как и у всех Новых людей, спектр эмоций Рипли ограничивался гордостью за свое абсолютное повиновение воле создателя, а также страхом перед Старыми людьми и направленными на них завистью, злобой, ненавистью. Изо дня в день он трудился на благо своего создателя, и никакие ненужные эмоции не влияли на производительность его труда, как не влияют на скорость современного скоростного поезда ностальгические воспоминания о тех старых добрых временах, когда вагоны тащил за собой пыхтящий паровоз.
Приятно возвращаться в дорогие с детства места после долгих лет, проведенных вдали от дома. У Дженнифер Пэйдж радостно билось сердце, когда она вместе с Лизой, своей четырнадцатилетней сестрой, въезжала в родной Сноуфилд, маленький городок в горах, тихий, безмятежный, спокойный. Он и правда встретил их тишиной, но это была мертвая тишина – жители городка исчезли. А те немногие, кого они обнаружили, были безжалостно убиты. Кто уничтожил Сноуфилд? Какая страшная сила? Можно ли ей противостоять? И если да, то какими жертвами достанется победа над ней?
Фрэнк Поллард просыпается в переулке с чувством страшной опасности, которая ему угрожает. Фрэнк не помнит ничего, кроме своего имени. Укрывшись в мотеле, он проваливается в сон, а проснувшись, обнаруживает, что его руки в крови. Чья это кровь? Откуда она взялась? Далее события развиваются с ужасающей быстротой. Каждый раз, просыпаясь, он находит рядом с собой незнакомые предметы – и они пугают его сильнее, чем даже руки, обагренные кровью. Детективы Бобби и Джулия Дакота, взявшиеся расследовать это дело, очень скоро убеждаются, что оно куда опаснее, чем им казалось вначале.
Кто-то таинственный и безжалостный устилал каждый его шаг трупами, старательно заботясь, чтобы все улики указывали именно на него. Билли Уайлс более не мог считать это просто «игрой» маньяка. Происходящее явно имело определенную цель. Но какую? Кто мог ненавидеть Билли такой лютой ненавистью? Час за часом перед ним разворачивалось дьявольское представление. Автору этого кровавого шоу маской служило лицо, срезанное с очередной жертвы, а ключом к разгадке стало случайно услышанное Билли слово. Он не мог обратиться в полицию.
Из секретного исследовательского центра, занимающегося запрещенными генетическими экспериментами, убегают наделенные человеческим интеллектом собака и злобный монстр-убийца. В сплошной кошмар превращается в одночасье жизнь Тревиса Корнелла и Норы Девон, приютивших несчастного пса и пытающихся спасти его от преследования.
Человек просто обязан доверять своей интуиции. Особенно если он руководит научной арктической экспедицией и его мучает предчувствие неминуемой беды. И она не заставила себя ждать. В результате мощных подземных толчков двухсотметровый ледовый панцирь лопнул, как яичная скорлупа, и исследовательская группа Эджуэй оказалась в ледяной тюрьме. Положение несчастных ученых усугубляется тем, что один из них — психопат-убийца, вышедший на свою кровавую охоту.
Размеренная жизнь маленького курортного городка Мунлайт-Ков неожиданно превращается в кошмар. За короткое время десятки его обитателей становятся жертвами загадочных зверских убийств. Раскручивая это дело, тайный агент ФБР выясняет, что убийцы – монстры, созданные злым гением ученого-компьютерщика, одержимого маниакальной идеей стать властелином человечества.
Новое дело Алекса Кальдера — бывшего военного летчика и банковского служащего, ставшего частным детективом…При загадочных обстоятельствах погибает супруга южноафриканского газетного магната ван Зейла, и ее сын Тодд просит Алекса выяснить обстоятельства ее смерти.Однако как только начинается расследование, Тодд попадает в катастрофу и оказывается в коме, а Алекса снова и снова пытаются убить.Но Алекс не привык останавливаться на полпути. Он понимает: мотивы преступления следует искать в семье ван Зейл, где практически каждому есть что скрывать…
Беды, обрушившиеся на писателя Каллена Гринвича, только вначале казались зловещими выходками обезумевшего маньяка-одиночки Ширмана Ваксса. Спасаясь от идущей по пятам гибели и одновременно пытаясь найти неопровержимые улики вины Ваксса, Каллен убеждается, что он и его семья – очередные жертвы в цепочке уже свершившихся чудовищных преступлений. Изощренная жестокость, безжалостность и… безнаказанность – вот фирменный почерк этого дьявола во плоти, считающего себя первенцем постчеловеческой расы, и его сообщников.
«Бог превыше всего. Плоть священна». Эти слова, как заклинание, повторяют забойщики скота — самые уважаемые люди городка Эбирна. Эти слова заповедовал им их эбирнский бог — тот, кто дал людям главное — ИЗБРАННЫХ, а значит, дал им еду. Дал им МЯСО.Мясо — то, что они любят больше всего на свете. Мясо — то, ради чего они существуют. Мясо — то, без чего их не станет. Мясо вечно. Оно было, есть и будет всегда.По завету Бога ИЗБРАННЫЕ жертвуют собой, чтобы люди были сыты. И кажется, что установленный порядок незыблем и вечен.
Я не знаю, дар это или проклятие. Наполняя мои дни таинственностью и страхом, меня навещают люди, покинувшие мир живых. Каждый их визит становится началом охоты на убийцу, уже совершившего преступление или только готовящегося к злодеянию. По натуре я не охотник, но какая-то высшая сила заставляет спешить на помощь тем, кому еще рано расставаться с жизнью. О моей способности видеть невидимое знают только самые близкие друзья и еще – любимая. И в эти дни, когда над нашим маленьким городком в центре пустыни Мохаве нависла большая беда, я знаю, что могу рассчитывать на их помощь.