Мертвые тоже хотят жить - [23]

Очутившись на одной из пустынных в этот час дорожек, быстро пошла в сторону центра, пытаясь в голове воссоздать возможный разговор. А то, что он может оказаться довольно неприятным для моего самолюбия, я уже представляла.

Просто подойти и сказать, что надоело мстить? Или сказать, что он прав, и пусть этим делом занимаются профессионалы?

Почти дойдя до центра остановилась и качнула головой.

Не то, все не то!

Мимо пролетела черная машина, обдав меня жарким воздухом и вонючей пылью из под колес. Отпрыгнув, оказалось, что я остановилась практически на дороге, с изумлением заметила мелькнувшие знакомые номера и черный полированный зад немецкого монстра.

Вадим?

Проводив глазами удаляющееся авто, рванула к брату. пробежала сквозь ограду, задела плечом кирпичную кладку а вскоре и полностью нырнула в здание. Испуганно оглядываясь по сторонам, пыталась сообразить, где сейчас может быть Макс, и что здесь делал муж. В моем представлении реальности пересекаться они не должны.

Брата я нашла на улице, частично скрытый полу облетевшими кустами и деревьями, он задумчиво разглядывал ползущие по небу облака и курил.

— Макс? — я настороженно всмотрелась в его лицо, — А я Вадима сейчас видела.

— Я тоже.

— Плохо.

Значит все же к Максу приезжал. А зачем? Неужели подумал, что шутка с помадой дело рук брата?

— Не скажи, я узнал поразительную вещь, — слишком спокойно возразил братец.

— Какую? — насторожилась, пытаясь понять по лицу брата его мысли. Но оно ничего не выражало. Только спокойствие. И это было странно.

— У меня на одного друга внезапно стало меньше, — посмотрев на докуренную сигарету, затушил ее об широкий бортик урны и выбросил.

— Макс? Ты о чем? Вы с Вадимом даже приятелями не были.

— А я не про эту тварь, я про Пашку.

— Макс, ты скоро там? — из-за угла показался тощий сослуживец брата, — Там о красной камри спрашивают, что говорить?

— Проверил, пусть оформляют. Игорек, еще пять минут. Сейчас по телефону договорю и приду.

— Юлька что ли?

— Нет, родня.

— А ну тогда ладно, пять минут.

— Юльку тут тоже не любят? — решила поинтересоваться я, как только мужчина отошел подальше.

— Ну что ты, мелкая, разве можно ее не любить?

— Можно. Но у нас пять минут, поэтому давай лучше обсудим твоих бывших друзей. А? Что там с Пашкой? Он же вчера хотел помочь? М-м-м?

— Хотел, но повышение по должности он хотел больше.

— Как это?

Я откровенно ничего не понимала. Повышение по должности можно было бы получить, раскрой он мое убийство. А тут?

— Вчера я ему намекнул, что думаю, будто бы твой муж замешан в твоем убийстве.

— Зачем? Мы же договорились неделю подождать?

— Выпил чуть больше, — брат поморщился и засунул руки в карманы джинс.

— Ладно, ты ему это сказал? И что? Не криминал же? Или ты ему что-то еще наплел?

— Нет, слава Богу, ума хватило промолчать, — зло выплюнув, брат пнул лежащий под ногами камешек и проследил глазами за его полетом.

— Так, Максик, не тяни, что ты ему еще сказал? И про Вадима рассказывай давай, у нас пять минут заканчиваются.

И Макс рассказал, не очень много, но этого мне вполне хватило, чтобы выкинуть из головы недавно пришедшие мысли о глупости мести и справедливости правосудия.

Нет! Это надо же, а?

Брат вчера проболтался, но совсем капельку, намекнул на то, что почти уверен в виновности моего мужа, но этого вполне хватило для Пашки. Почуяв прибыль, тот позвонил Вадиму и выложил свои сомнения, а муж почему-то эти сомнения принял близко к сердцу и решил в свою очередь навестить брата. Разведать обстановку и припугнуть заодно. Не на прямую нет, завуалировано. Якобы никто бредням убитого горем брата покойной не поверит, и даже если Макс пойдет до конца, выдвинет обвинение и напишет заявление, то Вадим ответит жестко, ибо терять репутацию благопристойного члена общества не желает.

Как то так.

И вот теперь стоял мой братец и думал, что собственно делать дальше. Причем, зная Макса, я уверена, отказываться от намеченного пути и идти на поводу Вадима он не собирался.

— Говнюк толстый!

— Мариш? Ты девушка…

— Я помню, помню, девушки не ругаются, но он в самом деле толстый говнюк! Макс? Вот скажи, что они за люди, а? Как так? Он же твой друг! — ярилась я.

— Был моим другом, — поправил Макс и раздраженно вздохнул.

— Был, — согласилась я.

Такое действительно не прощают. Предательство, оно разрушает все. И что остается? Кому верить? Никому, ну почти, только себе и брату. Даже родителям ничего не расскажешь, папа ляжет с сердцем, ну или мама, а он пристроится рядом, таблетки глотать, для профилактики.

— Знаешь, Максик, — я перекатилась с пятки на носок и задумчиво посмотрела на ногти. Фу, безобразные, сломанные под корень, с облупленным лаком, лучше не смотреть, — А навещу как я Пашку, как думаешь, обрадуется?

— Да я бы сам навестил, не отказался.

— Не, ты иди работай, пять минут давно прошли. А вот я вольная птица, почему бы не слетать?

— Слетай, — брат проглотил смешок, — Я уверен, он очень обрадуется.

Глава 7

Павел Андреевич Терехов трудился в прокуратуре Ленинского района заместителем прокурора, и насколько я знала со слов брата, да с мечтательных рассуждений рыжика, Пашка хотел подняться выше и стать не просто прокурором округа, а перейти в серое здание на площади, под патронаж одного из заместителей прокурора области, какого именно, Пашка пока и сам не решил. Сегодня это управление по надзору за исполнением федерального законодательства, завтра это уже организационное управление, единственное, что Паха знал точно, он себя абсолютно не видел под патронажем Ваниренко в надзоре за уголовными делами.