Мертвые не умирают! - [16]

После чего я, крича на бегу, помчался прочь от дома господина Вальдемара.

Но куда бы я ни бежал, всюду были мертвецы.

Но не смог воскресить Вальдемара. Зато Варек мог. И воскрешал. В своем сне я видел доказательства. Я бродил по улицам Чикаго и узнавал лица. Вот неулыбчивый привратник с жестким ртом, стоящий перед дверью богатого отеля «Золотой берег», он мертв. Черноволосая девушка на коммутаторе в здании «Мерчандайз март», та, которая произнесла: «Пожалуйста, назовите номер», совершенно механическим голосом, она тоже марионетка Варека. Был еще лифтер в Музее имени Филда и три человека, которые работали в ночную смену на большом металлургическом заводе рядом с аэропортом Гэри. Один из пожилых окружных сержантов в Гарфилд-парке был ходячим мертвецом, и даже его жена этого не подозревала. Зато сам сержант не подозревал, что его капитан тоже кадавр, и ни один из них не знал тайны одного из судей округа Кук.

Покойники, их были многие сотни. Может быть, тысячи. Потому что Чикаго не единственный город в мире, а Варек побывал всюду.

Сначала я шел, затем побежал. Потому что не мог больше терпеть, не мог видеть эти лица, эти пустые глаза. Мне было невыносимо сносить толчки от мертвецов на многолюдном Лупе. Я побежал и бежал, пока не оказался в доме Большого Ахмеда, кинулся к двери спальни, распахнул ее, забрался в кровать, снова оказавшись рядом с самим собой и зная, что наконец-то спасен, потому что я здесь, пробудился, возвращаясь в реальный мир, где по-прежнему ходили мертвецы!

«Они обладают и другими возможностями».

Кто это мне сказал? Сам Варек из тела покойного бармена. Другие возможности. Такие как левитация — способность перемещаться по воздуху, влетать в расположенные высоко над землей окна…

Один раз это уже случилось во сне, теперь это случилось во второй раз.

Я видел ее лицо в окне спальни. Лицо Веры. Светлые золотистые волосы. Бриллиантовое колье. Она парила за окном, билась в стекло. Она вытянула руки. Она открывала окно снаружи.

Странно, что я видел все это, ведь я же сам опустил занавеску, а теперь она была поднята. И окно открыто. Она влетела в комнату, паря изящно, легко, даже как-то умиротворяюще. И вот теперь она приземлилась, без толчка, без стука, без сотрясения, на пальчики своих изящных ножек. Она, конечно же, тоже мертва. Теперь я понимал. У нее остекленевший взгляд. Она движется только по принуждению. Это похоже на гипнотический транс, когда всеми движениями руководит кто-то извне, какая-то чуждая сила.

Глаза остекленевшие, как у одурманенного гашишем ассасина. И как ассасин, она выхватила из-за пояса кинжал. Длинное, узкое, очень женственное с виду оружие, тем не менее смертоносное. Сталь сверкала, как бриллиант. Почему она все время напоминает мне о бриллиантах? Из-за этого колье. Я смотрел на колье, пока она на цыпочках подкрадывалась к кровати. Мне хотелось на него смотреть.

Приятнее, чем смотреть на кинжал. Потому что кинжал был серьезный. Он приближался к моему горлу. Через миг он упадет, вонзится мне в шею, перережет яремную вену.

Все, что мне оставалось делать, — смотреть на бриллианты в ее колье. Через минуту все будет кончено. Нож уже опускался, нож, который перережет нить моей жизни, нож, который сделает меня солдатом в армии Варека, в армии мертвых.

Он быстро устремился вниз.

Сверкание этого безумно падающего клинка нарушило заклятие. Я мгновенно понял, что вижу все это наяву. Что нож существует и он нацелен мне в горло.

Я дернул головой, перекатываясь по подушке, и бросился вперед и вверх. Мои руки сомкнулись на твердой плоти. Холодной плоти.

Вера Лаваль бешено извивалась у меня в руках.

Я сел, перехватив ее за запястье. Я выкручивал его назад, пока нож не выпал на ковер. Она боролась со мной молча, лицо ее превратилось в маску Медузы, светлые кудряшки извивались, словно змеи, над холодными голыми плечами.

Внезапно голова ее упала. Я заметил блеск крепких белых зубов, нацеленных на мою шею. Зубы вампира, ищущие мою яремную вену.

Я вцепился ей в горло. Мои руки нырнули под колье, впились в плоть под ним. Колье расстегнулось и упало. Мои руки сомкнулись вокруг шеи и тотчас отдернулись.

Я не мог прикоснуться к тонкой алой линии, к шраму, обхватывавшему ее шею полным кольцом.

Руки мои отпрянули, и я дал ей пощечину со всей силы.

Она внезапно упала на кровать. Остекленевший взгляд исчез, и что-то похожее на узнавание проступило на лице.

— Где я? — прошептала Вера Лаваль.

— В спальне на Брент-стрит, — ответил я, — в доме Большого Ахмеда. Вы влетели через окно и пытались меня убить.

— Он снова меня подчинил, — забормотала она, — А потом отправил меня сюда, заставил левитировать. Я ничего не знала.

Я кивнул, но ничего не ответил.

— Вы верите мне, правда? — взмолилась она. — Я не знала. Он обещал, что никогда больше не заставит меня этого делать. Однако не сдержал слова. Он всегда так поступает. Даже сейчас я не могу ему верить. Он может делать со мной все, что угодно, потому что я…

Она внезапно замолчала, и я завершил за нее:

— Потому что вы мертвы. Я знаю.

Ее глаза широко раскрылись.

— Как вы узнали?

Вместо ответа я указал на ее шею. Тогда она заметила, что колье упало. Она закрыла алый шрам руками и долго смотрела на меня пристальным взглядом. После чего, вздохнув, оправила волосы.