Мертвая зыбь - [40]
Солнце качалось на волнах долгой дорожкой, искорками вспыхивало на ребристом глянце океана, просвечивало кристально чистую воду цвета аквамарина, трогало лицо теплыми лапками… Какие цверги? Ночью, в темноте и одиночестве, детские страхи можно заливать спиртом, но средь бела дня, на солнце, - это не детские страхи, это очевидные признаки безумия.
Березовые сучья и еловые лапы оставили следы на склоне - хвоя и обломанные веточки тянулись за ними дорожкой, - и Олаф направился вниз, в чашу. Орке это не понравилось - она душераздирающе кричала ему вслед.
Здесь спуск был гораздо круче, сапоги скользили и ничего не стоило сломать шею, оступившись. А ведь ребятам пришлось проделать этот путь не раз и не два… Да еще в состоянии гипотермии, с плохой координацией движений… Олаф вспомнил обрезанный снизу огарок свечи: вот на что пошла его половинка - на розжиг сигнального костра.
Значит, они действовали сообща? По меньшей мере те, кто разводил сигнальный костер и оборудовал лежку. Очевидно, за час такого не сделать, а значит, ни Эйрик, ни Гуннар не принимали в этом участия. Даже если предположить, что ребята поссорились и разделились, то остальным угрожала не меньшая опасность, раз они приняли решение разводить сигнальный костер. И вряд ли угрозу для них представляли Эйрик и Гуннар, скорей всего мертвые к моменту розжига костра.
Нет, шею Олаф не сломал, но, стараясь не помогать себе руками, иногда бывал недалек от такого исхода. Особенно в начале пути, после яркого солнца, - не увидел трех глубоких расщелин, расколовших скалу сверху донизу.
В лесу он не нашел ничего, кроме того, что ожидал увидеть: куцые, обглоданные елочки, торчащие обломки сучьев, а то и верхушек на кривых березках, снятую местами бересту. Снизу расщелины казались черными шрамами, отсюда не заметить их было невозможно. Тут не светило солнце - и если вдруг цверги существовали на самом деле, именно из этих глубоких холодных щелей они и выходили на поверхность…
Подниматься было легче. «Больной перед смертью потел?» Может быть, не так и долго ребята заготавливали дрова для костра. Смотря сколько времени собирались поддерживать огонь. Сколько времени могли поддерживать огонь… На ветру, даже рядом с большим костром, без укрытия, без экрана, все равно холодно. Впрочем, теплей, чем без костра…
Орка кувыркнулась над водой, увидев Олафа, изогнулась, падая, подняла сияющие брызги - как хорошо было снова увидеть солнце после сумерек в ледяной чаше! Олаф посмотрел на компас: местное время - без четверти одиннадцать утра. Спуск и подъем отняли у него не более получаса.
И теперь кровь из носу нужно было поднять два тела со скал. Попытаться найти следы сопротивления. Девушка могла не сопротивляться, но двое здоровых ребят?…
Олаф прошел по кругу до конца, заглядывая вниз, но ничего особенного не заметил. Он пытался разглядеть место лежки сверху, но так и не увидел, - плотный ельник хорошо ее маскировал. Конечно, ельник - это не только маскировка, это еще и способ сберечь тепло, но если им угрожала опасность, правильно было бы спрятать лежку получше. И ее спрятали.
Однако сигнальный костер видно чуть ли не с любой точки острова. И, пожалуй, глупо стоять у костра всем вместе - одного человека вполне достаточно, чтобы поддерживать огонь, если дрова уже заготовлены.
Цверги боятся огня…
Олаф плюнул себе под ноги - вот втемяшилось же в голову! Что от лежки, что от костра до того места, где трое упали со скал, было гораздо дальше, чем от лагеря. Может быть, они все-таки вернулись в лагерь, но там снова попали под воздействие «шепота океана»? Так быстро, что не успели одеться? Это гораздо более трезвая мысль, чем о цвергах и сумасшедшем инструкторе. Но тогда зачем они разжигали костер? Достаточно было не покидать лежку и ждать помощи. А если пробовать, испытывать судьбу - то не всем вместе.
Инструктора он так и не нашел, ни живого, ни мертвого…
После двух в общей сложности спусков со скал и подъемов обратно от пластыря на руках ничего не осталось, перчатки тоже не очень помогли. И если, спускаясь в первый раз, Олаф думал о сумасшедшем инструкторе, способном перерезать веревку бритвой, то поднимаясь во второй - уже нет.
На этот раз он все же сделал волокушу, но тянуть ее не смог, пока не догадался обмотать веревку вокруг рукава на запястье. Неудобно было, зато не так больно. И, наверное, следовало тащить их по одному, но Олаф понял, что, добравшись до времянки, не сможет проделать этот путь еще раз. В конце концов - не на себе нести…
Солнце давно село, он дошел до лагеря в полной темноте. Сил не хватило даже на то, чтобы уложить мертвецов подобающим образом. Даже на то, чтобы согреть воды (Олаф напился холодной), даже на то, чтобы перевязать руки. Чтобы растопить печку, сил тоже не хватало, но на это хватило ума.
Он не уснул, как накануне, просто лежал и смотрел на огонь. Если это был «шепот океана», то почему разбита рация? Случайность?
За несколько часов времянка остыла, камни вокруг печки так долго тепла не сохраняли - Олаф лежал под спальником и чувствовал, как по ногам тянет сквозняком. Может быть, он стал чересчур чувствительным к холоду, - это было бы неудивительно. Но сидеть в нетопленной времянке в носках и без верхней одежды? А то и просто в нижнем белье? В присутствии девушек? В самом деле, не улеглись же они спать в три часа дня, не затопив печку.
Одной капли крови довольно, чтобы медиум проник в память рода, мог совершить путешествие в прошлое. Но вместе с памятью медиум принимает на себя не только родовые проклятья…
В маленькой северной стране, оккупированной миротворческими силами, в полуразрушенном бомбежками городе живет угонщик автомобилей, а вместе с ним — четверо мальчишек-беспризорников. Ему нет дела до того, что по его земле ходят чужаки, он не вмешивается в политику и презирает бойцов сопротивления. До тех пор пока не сталкивается с вывозом за рубеж уникальной технологии…
Неотесанное очарование русских народных сказок… Игорь, бывший физик, скромняга и неудачник, хочет спасти от смерти свою дочь, и попадает в самое настоящее царство Бабы Яги. И все как в сказке - долго ли, коротко ли, через леса и болота за волшебным цветком. Но злодей, затеявший эту историю, ходит где-то рядом, смотрит и ждет своего часа…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Беглец, мороз и снег, конные монахи-преследователи с развевающимися крыльями клобуков… А в другой, отнятой, жизни - праздники лета и волшебные песни, любовь и колдовство. Пронзительная, надрывная история о временах двоеверия, о победоносном шествии по земле христианства, о последних волхвах и колдунах, убитых, сожженных, стертых с лица земли вместе с их книгами, их Знанием, их «сказками о богах» и «мудростью волшебной».
Какой была бы Новгородская земля, если бы не крещение Руси?Начало шестнадцатого века. Млад Ветров - преподаватель Новгородского университета, шаман и волхв - не верит в пророчества и считает, что будущего не знают даже боги: не только боги, но и люди вольны его изменять. Захватывающая история о тайных врагах и открытых битвах в конечном итоге ставит вопрос об ответственности человека перед миром, в котором он живет. А начинается она с видения юного новгородского князя: тот уверен, что знает все об убийстве своего отца.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
XXV век. Наука шагнула вперёд. В три раза увеличила срок человеческой жизни. Тысячи открытий и изобретений значительно изменили образ жизни человека. Но с прогрессом возрос и поток информации, с которым уже не справлялась архаичная система образования. На помощь человечеству как всегда призвана техника — обучающая машина.
Сам я к спорту отношения не имею, так что несогласные со мной не трудитесь метанием тапок, валенок, и тем более чем-то по увесистее, всё равно не добросите.
Каждый месяц на Arzamas выходила новая глава из книги историка Ильи Венявкина «Чернильница хозяина: советский писатель внутри Большого террора». Книга посвящена Александру Афиногенову — самому популярному советскому драматургу 1930-х годов. Наблюдать за процессом создания исторического нон-фикшена можно было практически в реальном времени. *** Судьба Афиногенова была так тесно вплетена в непостоянную художественную конъюнктуру его времени, что сквозь биографию драматурга можно увидеть трагедию мира, в котором он творил и жил.
Книга Первая. Что делать, если ты всю свою жизнь считала себя не тем, кем ты являлась? Разумеется, начать действовать. Пуститься на поиск новой жизни, по пути умудрившись спасти эльфийского принца и будущего императора. И в этой теплой компании отправиться поступать в магическую школу. А там, по пути, еще и принцессу драконьей Империи с собой прихватить. И кто сказал, что все будет плохо? Если за тебя само Создатели мира, значит, по определению, все будет хорошо!
Если и вам нравятся приключения, фэнтези, любовь, мистика, то приглашаю вас прочесть роман "Книга Равновесия". Тут вы найдете и захватывающий сюжет, и накал страстей, и тонкий психологизм, кто захочет, тот отыщет глубокие мысли и идеи о личном, и о глобальном. Конечно, скорее такое произведение будет интересно больше женской аудитории, потому что главная героиня - женщина и повествование ведется от первого лица! Если заинтересует и мужчин, что ж, добро пожаловать в такой знакомый и обыкновенный, но одновременно странный и загадочный мир "Книги Равновесия".