Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин» - [11]

Они миновали предместья Данлоумэна и выехали на дорогу, ведущую вдоль берега.

– Было приятно время от времени получать твои письма, – сказал Патрик после паузы. – Ключевое выражение здесь – «время от времени».

– Мне от тебя тоже.

– Рад, что тебя миновало искушение затянуться в черный атлас и нацепить кучу побрякушек, в отличие от многих девушек, поработавших во Франции. И все же ты изменилась.

– Надеюсь, ты не скажешь, что я обзавелась фальшивым французским акцентом?

– Нет, ни в коем случае. У тебя вообще ни малейшего акцента.

– Видимо, в этом и есть перемена.

– Тебе нужно побеседовать с мисс Прайд. Прежде чем унаследовать богатства Уинтерботтомов, она была какой-то жутко крутой наставницей в языке для тех, кто поступает на дипломатическую службу. У нее вокруг рта морщинки от произнесения трудных звуков.

– Так ты ее видел?

– Видел разок. Около года назад она приезжала с сестрой и была в ярости от происходящего.

– Похоже, – заметила Дженни после паузы, – сейчас все и впрямь серьезно?

– Не то слово, – отозвался Патрик с неожиданным ожесточением.

Дженни спросила про Уолли Трехерна. Тот, как выяснилось, совсем отбился от рук.

– Он толком не понимает, что к чему, но чувствует себя гвоздем программы. К его жилищу целые экскурсии устраивают. Домик украшен под такой китчевый пасторальный стиль – чуть ли не водоросли вокруг двери, кораблики в бутылках. Миссис Трехерн по-прежнему верна себе и джину, зато мистер Трехерн совершенно преобразился, так и сочится елейным благочестием и торгует мальчишкой направо и налево.

– Ты меня пугаешь.

– Думаю, лучше тебе заранее узнать все самое худшее. Еще в следующую субботу намечен ежегодный фестиваль, который организует мисс Кост. Шествие к источнику под пение хора, а Уолли, одетый маленьким рыбаком, будет читать вирши – если конечно, сможет их выучить, бедняга.

– Нет! Не может быть!

– Боюсь, что очень даже может.

– Патрик, а что же на самом деле с исцелениями? Со всеми этими паломниками? Что с ними происходит?

Патрик немного помолчал, затем ответил без тени иронии в голосе:

– Думаю, то же, что и обычно в таких случаях. Осечка следует за осечкой, все уже считают это бессовестным надувательством и стыдятся своего участия, как вдруг, без всякой видимой причины, кто-то – иногда и двое или больше – после тех же манипуляций вдруг избавляется от бородавок, мигрени, астмы или хронической диареи. И их благодарный энтузиазм не знает границ. Такие случаи перекрывают остальные, неудачные, и обеспечивают всю эту шумиху, и деньги, и эту машину, и сувенирный магазин мисс Кост. Если ты не в курсе, она продала свой прежний бизнес и развернула на острове новый. Продает маленькие пластмассовые фигурки Зеленой Дамы, брошюрки и буклеты собственного сочинения, вязаные жилеты и прочую ерунду, которую стыдно даже перечислять. Ну что, уже жалеешь, что приехала?

– Да нет. А твоя матушка, что она думает по этому поводу?

– Кто ее знает. У мамы дар не принимать вещи близко к сердцу.

– А доктор Мэйн?

– При чем здесь он? – резко спросил Патрик. – Извини. Да, Боба Мэйна это тоже коснулось – его заведение расширилось, и все места неизменно заполнены.

Дженни почувствовала, что дала маху, и поспешно спросила:

– Ну а священник? Он-то как отреагировал?

– С ловкостью, достойной иезуита. Никакого официального одобрения, но в нужных случаях – как будто так и надо. Весьма разумно с его стороны.

Тем временем они поднялись на прибрежные холмы, откуда открылся вид на Порткарроу.

Первым, что заметила Дженни, была красная неоновая вывеска «Мальчика с омаром», ярко горевшая в спустившихся сумерках. Прилив почти достиг максимума, и неверный, колеблющийся отсвет отражался в темной воде. Следующей бросалась в глаза цепочка разноцветных огоньков, связывавших остров с деревней, которая, кажется, занимала больше места вдоль берега, чем раньше. Линии фонарей и светящихся окон, повторяя извивы мыса и бухты, походили на ожерелье, небрежно брошенное на иссиня-черную ткань. Пожалуй, это было даже красиво. Под утесами стояли машины – там, наверное, парочки занимались любовью или просто смотрели на море. У дороги торчали большой сборный многоместный гараж и кафе.

– Ну вот, – сказал Патрик. – Готова к погружению в пучину?

Для узкого и крутого спуска сравнение было в самый раз. Он сам, по крайней мере, остался прежним, да и деревня, на первый взгляд, тоже. Здание почты стояло на своем месте, дальше за ним – все тот же герб у въезда, только свежепокрашенный.

– Это теперь «старая деревня», – пояснил Патрик. – В новой части сплошные гостиницы и магазины. Трехерн, кстати, у нас теперь еще и паромщик. Я высажу тебя с чемоданами у пристани, вытащу этого пьяницу из паба и тогда отгоню машину, идет?

У пристани никого не было. Набегающие волны негромко шлепали о сырые подпорки и с легким шипением выкатывались на берег. Знакомо и приятно пахло морем. Дженни бросила взгляд на остров. Там, за узкой полоской воды, на площадке у берега теперь стоял фонарь. Вокруг собралась группа людей. Их голоса звучали ясно и спокойно. Вдоль дамбы, чуть притопленной приливом, тянулись провода с разноцветными лампочками, натянутые между металлическими столбами. Вокруг их забетонированных оснований закручивались с тихим плеском водовороты.