Мертвая вода - [70]

— Вам было десять лет. Как вы можете все это помнить?

— Я провела здесь большую часть отрочества, буквально запертая в нашей квартире. Скучающие дети, сами того не осознавая, шарят повсюду, и я обнаружила газетные статьи, которые сохранил мой отец. Так что ему пришлось мне рассказать. Мне было пятнадцать, когда я обо всем узнала: о похищении Алекса и Сирила, в котором его ошибочно обвиняли и за которое по другую сторону границы считали монстром. Тогда я поняла, почему мы прятались во время французских каникул, почему никогда не покидали этой деревни с ее пятью сотнями жителей. То есть почему были заперты снаружи.

Официант принес кофе, пиво и водку со льдом и приветствовал Эльзу, дружески положив ей на плечо руку.

— Когда мы бежали из Авалона, нам пришлось сперва заехать в Париж, — продолжала девушка. — У моего отца там был друг из его прежней жизни, он сумел сделать нам фальшивые документы. В тот день я стала Эльзой Шапиро. По прибытии сюда отец нашел помощь у человека, который не судит других: это священник местной церкви. Я вам уже сказала, что мы с ним больше чем друзья. Он стал моим крестным и следил за моим взрослением. Отец нанялся разнорабочим, и ему больше не пришлось отвечать ни на какие расспросы. Священник судил о нем лишь по его поступкам и никогда не интересовался прошлым; а когда отец умер, чтобы избежать административных хлопот, которые могли бы поставить меня под угрозу, согласился, чтобы он покоился здесь, среди других притворщиков, вместе с Казановой и Дон Жуаном. С составляющими гордость этой деревни тезками знаменитостей. Ради моей безопасности мы решили не хоронить его под настоящим именем, а сошлись на фамилии Шапиро. Священник договорился со смотрителем кладбища, чтобы тот заказал стелу и могильную плиту без свидетельства о смерти. Ямой больше, ямой меньше — никто и внимания не обратил.

Как на авалонском кладбище, подумала Ноэми. Слова «стелы» и «могилы» замелькали в ее сознании. Не пытаясь ни с чем увязать их, она снова обрушила на Эльзу шквал вопросов.

— Как он умер? — спросила Ноэми.

— Врач сказал, рак. Только вот лечиться отец не мог — чересчур дорого. И чересчур опасно, конечно, из-за фальшивых документов. Но я-то знаю, что отец умер из-за лежащих на нем обвинений, от которых так и не сумел защититься. Вы действительно хотите знать, что произошло в тот вечер в Авалоне? Его поймали в ловушку.

— Кто?

* * *

Ноэми расхаживала взад-вперед возле кафе, разговаривая по телефону с майором Розом.

— Эльза хочет говорить только с прокурором, — сообщила она ему.

— Это можно понять. Но вы? Как вы-то на нее вышли? Я думал, вы в Париже, на сеансе у психотерапевта, и вдруг нахожу вас в Испании.

— Это долгая история. Сожалею, что мне пришлось обмануть вас. — Внезапно Шастен диаметрально сменила стратегию: — Но теперь вы можете сообщить всем.

— Вы имеете в виду свою команду?

— Нет, всех. Мэра, Сен-Шарля и даже, если хотите, мать Милка. Мы вернемся сегодня ближе к ночи. Вы предупредите прокурора?

57

Ноэми поселила Эльзу во второй спальне дома на озере, которая, судя по небольшому размеру, наверняка прежде была детской Ромена Валанта.

— Знаешь, завтра будет очень странный день.

— Я так давно этого жду! Вернуться сюда и благодаря вашему расследованию наконец рассказать правду…

Ноэми бросила на кровать чистые простыни и толстое одеяло.

— Знаешь, ты могла бы рассказать мне все сейчас.

— Я не доверяю полиции, хотя мне очень хочется думать, что вы говорите искренне. Просто вы всего лишь звено, и если даже лично вы — звено честное, то остальная часть цепи прогнила. Разговаривая с прокурором, я могу не опасаться испорченного телефона. Ничего из того, что я скажу, не будет изменено, искажено, урезано или скрыто.

После двадцати пяти лет игры в прятки девушка стала непримиримой противницей полиции, и даже Шастен могла понять ее:

— Ну, устраивайся. Ванная рядом. Мы откроем бутылочку вина и будем ждать тебя в гостиной. Придешь?

— Провести вечер с полицейскими! В доме полицейского! Два месяца назад я не поставила бы на такой вариант, — усмехнулась Эльза.

— Двенадцать часов назад я не поставила бы на тебя, — возразила Ноэми.

Она уже собиралась выйти из комнаты, когда молодая беглянка задала ей последний вопрос:

— А как мадам Сольнье?

— В ее воображении ты никогда не уходила, — заверила ее Шастен. — Она по-прежнему считает, что вы живете вместе.

— Мне хотелось бы повидать ее.

— Если ты полагаешь, что для нее это хорошо… Решишь завтра. Но всему свое время.

Ноэми осторожно прикрыла за собой дверь и, прежде чем вернуться к Юго, зашла в свою спальню. Не включая свет, она направилась к шкафу, где находился ее кофр, и открыла его. Потом провела пальцами по холодному металлу пистолета и прошептала ему, как старому, слишком давно покинутому другу:

— Прекрасный вечер, чтобы воссоединиться, как ты думаешь?

Ноэми налила себе вина и подставила спину только-только разгоравшемуся в камине робкому огоньку.

— Вот я вижу ее, а поверить мне все равно еще трудно.

Юго молчал. Просто так или он чем-то раздосадован?

— Дуешься? — спросила она его.

— Нет, конечно же нет. Просто немного озадачен. Сперва ты изображаешь флика под прикрытием, скрывая от команды, что происходит на передовой линии расследования. А потом выкладываешь всей деревне, что обнаружила Эльзу Сольнье в Испании. В этом нет смысла.