«Мёртвая рука». Неизвестная история холодной войны и её опасное наследие - [44]

Истинную цель работ в Кольцове скрывала «легенда»: «Так называемая открытая легенда, адресованная всем, заключалась в том, что цель института — ускорить развитие промышленной микробиологии, что мы хотели выяснить, как модифицировать микробов, как использовать их для создания разного рода биологических агентов. Это была законная цель, прикрывавшая программу биологического оружия, ведь всё это выглядело мирной программой. За одним исключением — эти модифицированные микробы должны были убивать».

Несмотря на секретность, Попов обнаружил пробел в легенде. Нормальный институт такой величины должен был публиковать десятки, а то и сотни научных статей. Но, по словам Попова, возможности публикации учёных были резко ограничены. В статье не должно было ничего говориться об их реальной работе, и она должна была соответствовать прикрытию. «История в статье должна была быть невразумительной, заведомо ложной или просто не имеющей отношения к делу», — говорил он. Недостаток серьёзных публикаций у организации, где работали тысячи исследователей, был бы подозрителен. Если они не совершают научных открытий, то чем они занимаются? Но высокопоставленные чиновники заявили Попову, что у Соединённых Штатов тоже есть секретная программа биологического оружия, и он поверил. О конвенции 1972 года практически не говорили. «Знаете, общее представление заключалось в том, что мы изрядно отстали (в основном так и было), — рассказывал впоследствии Попов. — Мы думали о себе как о стране, которой нужно развивать собственный потенциал в плане биологического оружия. Мы боялись его не иметь, и никто, в сущности, не сомневался, что у американцев лучшее биологическое оружие. И вспомните об умонастроениях, господствовавших в то время в СССР. Кто-то когда-то сомневался, что американцы нас обманывают? Никто — просто потому, что мы всегда так поступали и считали, что остальным глупо вести себя иначе».

* * *

Вирусы — это невидимые в микроскоп частицы. Их открыл русский микробиолог Дмитрий Ивановский в 1892 году, а шесть лет спустя — Мартинус Бейеринк, голландский микробиолог и ботаник. Ивановский пытался понять, почему фарфоровый фильтр, не пропускавший бактерии, не может уловить возбудителя мозаичной болезни листьев табака. Он понял, что болезнетворная частица настолько мала, что проходит сквозь фильтр. Вирус трудно назвать формой жизни: он состоит только из белковой оболочки и нескольких генов. Но он может стать разрушителем, невероятно заразным. Именно вирусами были вызваны эпидемии оспы и гриппа. Функционируют они так: инфицируют клетку-хозяина, а потом побуждают её размножать вирус. В отличие от бактерии, вирусы нельзя подавить антибиотиками.

Мечтой Сандахчиева было получение вирусов, каких прежде не видел мир: таких, которые смогут атаковать целые армии или страны. Но этой всё ещё отсталой отрасли советской науки нужно было вначале преодолеть серьёзные препятствия. Одним из них на раннем этапе была наработка генетического материала — синтез ДНК. В то время на Западе уже были известны методы создания простых генов, но Советский Союз в этом отношении сильно отставал.

Первые шесть месяцев 1980 года Попов выполнял удивительное задание Сандахчиева: он отправился в Англию, в знаменитую лабораторию молекулярной биологии Кембриджского университета — место многих громких открытий в микробиологии, — чтобы освоить технологию синтеза ДНК. Поездка за рубеж для участника советской программы по разработке биологического оружия была весьма необычным делом, и её должен был одобрить ЦК партии. Попов уехал один, без семьи, изображая гражданского исследователя, который приехал на полгода ради интенсивной учёбы, и вернулся в Кольцово с кембриджскими ноу-хау. Он почувствовал вкус жизни на Западе, который запомнил навсегда.[194]

Когда он вернулся в Кольцово, начался трудоёмкий и долгий процесс синтеза ДНК. Нужно было один за другим собрать гены из нуклеотидов — фундаментальных блоков нуклеиновых кислот. Что касается небольших генов, это было вполне осуществимо. К примеру, соматостатин, гормон, регулирующий рост, — это крошечный белок, всего четырнадцать аминокислот к длину. Учёные смогли синтезировать его, создав цепочку ДНК длиной 42 нуклеотида. Но более сложные гены требовали сотен или даже тысяч нуклеотидов. Попов вспоминал, что в его лаборатории зачастую трудились более пятидесяти учёных с кандидатской или докторской степенью, занимавшихся этой тяжёлой работой: «Лаборатории были заполнены колбами, бутылями с растворителями и реагентами. Люди стояли перед множеством вытяжных шкафов, занимаясь нудной, многоэтапной процедурой химического синтеза».

А неутомимый Сандахчиев всё давил и давил на Попова, желая получить как можно больше генетического материала для создания вирусов. «Поначалу это казалось сумасшедшей идеей, — говорил Попов, — но Сандахчиев был мастером по части смелых проектов и умел ставить высокие цели. Мы всё ещё с трудом создавали фрагменты ДНК из 15–20 элементов, а он уже мечтал о тысячах. Мы поняли: чтобы реально ускорить дело, нужно проводить синтез автоматически. Сандахчиев выдвинул идею: построить большой арсенал или фабрику, где роботы будут автоматически собирать ДНК разных вирусов. Один вирус в месяц — таков был бы идеальный уровень производительности. И тогда можно было бы собирать биологическое оружие, порцию за порцией».