«Мерседес» на тротуаре - [19]

Делаю еще один круг вдоль стен. На сей раз я уже не просто хожу, страдая о загубленной жизни. Я ищу способ загубленную жизнь спасти. Мозги начинают пробивать дурман картофельных испарений.

Две стены погреба, идущие вдоль гаража, выложены кирпичом. На две короткие поперечные стены кирпича не хватило. Голимый суглинок. Будь у меня в запасе не пара часов, а пара недель, стоило попробовать прорыть ход. Исправить прокол проектировщика моей темницы. Но двух недель у меня нет. Да их в такой атмосфере и не прожить. А вот если попробовать выломать из стены торцовые кирпичи и сложить их у горловины лаза, то, возможно, удастся дотянуться до крышки погреба. Вряд ли при такой сырости крышка сохранила неприступную твердость.

Идея мне нравиться на столько, что я, не задумываясь, приступаю к ее осуществлению. За каких-то пол часа успеваю: нащупать самый шаткий, на мой взгляд, кирпич, отвоевать его влажный и скользкий торец у плотного суглинка, и, даже, слегка раскачать. Следующие пол часа занимает неравная борьба. Кирпич, как молочный зуб качается, но не поддается. Я качаюсь, но не сдаюсь.

Бороться с кирпичом в условиях острой нехватки кислорода, удовольствие сомнительное. Мой организм долго терпит это издевательство, но в конечном итоге говорит: «Баста».

Прихожу в себя от скрежета ворот. Бой проигран. Выбраться из ловушки до возвращения стражи не удалось. Но сдаваться без боя, позволить просто так превратить себя в подопытного кролика в руках юных друзей Фреди Крюгера, тоже не хочется. Я с утроенной энергией дергаю кирпич на себя. С кирпичом в руках можно считать себя человеком вооруженным. Если булыжник — оружие пролетария, то кирпич-оружие интеллигента.

Наверху коротко клацнул под тяжестью колес металлический порожек ворот. Кирпич поддается. Из-под него вываливается лепешка закаменевшего раствора и падает в жижу у моих ног. Я, вместе с кирпичом, подчиняясь силе инерции, лечу назад. Ободранные пальцы крепко сжимают шершавые грани.

Кладка начинает рассыпаться, как карточный домик. Перекрытие погреба съезжает в гнилую картошку. За перекрытием обрушивается грунт и я оказываюсь лицом к лицу со своими похитителями. Их физиономии, приплюснутые к ветровому стеклу микроавтобуса, выглядят слегка растерянно и совсем не героически. Скажу проще: три глупых рожи за триплексом. Даже у интеллигента челюсть отвисла вниз и немного набок. Поскольку машина так же устроилась в яме мордой вниз, завалившись на левый бок.

Стучу в ветровое стекло:

— Эй, космонавты, как самочувствие? — мой выпад не следствие природной отваги или быстрой оценки ситуации. Нет. Если честно, я перетрусил не меньше хозяев гаража. По всем правилам меня должно было завалить грунтом и приплюснуть машиной. Чудо, что отлетев от стены я оказался прямо под коробом лаза в погреб. Именно он меня и спас. Но языку снова захотелось выпендриться. Честно говоря, произведенной диверсией я сам напуган не меньше «космонавтов» — Десять секунд полет нормальный?

Выползаю на свет Божий. Выгляжу и пахну специфически. На свидание к Екатерине Владимировне в таком виде отправляться нельзя. Ладно, что можно — снежком очищу. Отвлекаюсь от брюк и рук. У ворот гаража стоят, как стражи с одно стороны старик-сторож, с другой — кобелек ботинкоглотатель. У обоих вид крайне задумчивый.

— Слушай, корреспондент, за что ты их так. — Интересуется дед.

— Причем здесь я? — Спрашиваю и сам же отвечаю. — Не причем. Перебирал себе мирно картошку, а они прямо в погреб въехали. Разве можно так гонять? Лихачи, что с них возьмешь…

Собака чешет задней лапой за ухом, с опаской глядит на мой ботинок и, оставляя на свежем снегу красивую канву отпечатков, трусит к своему убежищу. Под вагончиком, все же, спокойнее.

Я бы тоже куда-нибудь убежал. Может быть даже под вагончик. Не спокойно мне, почему-то рядом с этим гаражом. Вспомнив о «лихачах — космонавтах», оборачиваюсь на торчащий из ямы зад микроавтобуса. Боковая дверка салона при падении оторвалась. Из машины вывалились блестящие загогулины запчастей. Зачем-то прихватываю из кучи деталей яркий рыжий подфарник и, по возможности быстро, покидаю место трагической аварии. Никогда не думал, что кроме мании величия болен еще и клептоманией.

* * *

К заказчику я не попал. Статью не написал. К тому моменту, когда запах сгнившего картофеля, окончательно расстался с моим многострадальным телом, идти куда-либо было поздно. Часов в шесть зазвонил телефон. Красный, стерильный и довольный я выныриваю из горячей ванны, заворачиваюсь в махровое полотенце и отправляюсь унимать горластый прибор. Брыське мой костюм римского патриция приходится по вкусу. Он великолепно проводит время, сопровождая меня через коридор в комнату. За кого кот принимает болтающийся кончик полотенца, я не знаю, но охота ведется по всем правилам. Меня постоянно обходят стыла. Затем, скрываясь за углами и мебелью, преследуют на мягких, беззвучных лапах. За этой увлекательной увертюрой следует быстрый прыжок и сползающую тогу я ловлю на коленях.

— Ало? — нужно будет на досуге придумать какое-нибудь не стандартное начало для телефонных переговоров.