Мерседес из Кастилии - [10]

В покоях королевы находились Фернандо де-Талавера, только что назначенный архиепископом Гренады, и патер Педро де-Карраскаль, наставник и учитель дона Луи де-Бобадилья. Подле королевы находились маркиза де-Мойа, ее неразлучный друг, с молоденькой Мерседес, сидевшей у ног инфанты, и еще две-три приближенных дамы, стоявших несколько поодаль; в дальнем конце комнаты у стола сидел король над бумагами. Чтобы не развлекать мыслей короля, в комнате говорили вполголоса.

— Маркиза, друг мой, — обратилась Изабелла к донье Беатрисе, — давно вы видели синьора Колумба или слышали что-нибудь о нем?

При этом вопросе маркиза и ее воспитанница обменялись многозначительным взглядом, и первая ответила:

— Вы, вероятно, помните, сеньора, что духовник вашего величества, отец Жуан Перец, прибыл сюда из Андалузии[22] специально с тем, чтобы ходатайствовать перед вами за этого человека. Моя маленькая Мерседес благоговеет перед замыслом этого смелого мореплавателя.

— Неужели? — спросила королева. — Значит, Колумбу удалось склонить вас на свою сторону. Признаюсь, и я горячо сочувствую его мечте. Сеньор Колумб, вероятно, еще здесь?

— Да, здесь! — воскликнула Мерседес. — Его видел один человек в самый день взятия Гренады.

— Кто же это? — спросила королева.

— Дон Луи де-Бобадилья! — порывисто вырвалось из уст Мерседес имя любимого человека.

— Да, — заметила королева, — этот молодой человек любит скитаться по свету для своей забавы и развлечения, но едва ли он решится принять участие в таком серьезном предприятии, какое задумал Колумб.

— Вы ошибаетесь, государыня! — воскликнула Мерседес. — Дон Луи страстно желает, чтобы эта экспедиция состоялась, и чтобы ваше величество позволили ему отправиться вместе с сеньором Колумбом.

— В самом деле? — спросила Изабелла, обращаясь к донье Беатрисе.

— Да, сеньора, я сама слышала, как он высказывал это желание, и я имею основание верить ему.

Королева ничего больше не сказала, но опустила свою работу на колени и задумалась. Некоторое время все молчали. Наконец, королева встала и, подойдя к королю, продолжавшему писать, нежно положила руку на его плечо.

Король обернулся, встал и первый заговорил с женой.

— Надо приглядывать за этими маврами, — сказал он. — Мы напрасно оставили в руках Боабдила несколько укреплений. Хорошо было бы вытеснить его совсем за Средиземное море.

Уже одна мысль о подобном нарушении слова покоробила Изабеллу.

— Мы поговорим об этом в другой раз, Фердинанд, — заметила она, — а теперь я пришла к тебе с другим делом. Тревожное время осады и денежные затруднения, связанные с войной, заставили нас почти забыть обещание, данное Колумбу. Я не хотела бы ничего предпринимать без твоего согласия и одобрения, мой друг, но мне думается, что нам не следует долее медлить с этой экспедицией. Мы дали ему наше слово; семь лет он ждет; это немалый срок, и если мы не поспешим оказать ему поддержку, то это сделает, того гляди, кто-нибудь другой! Помешать этому мы не можем, но такие крупные и серьезные предприятия должны предприниматься правительством, а не частными лицами.

— Ты права, Изабелла, — проговорил король, — мы поручим решение этого вопроса сеньору Фернандо де-Талавера, человеку разумному, осторожному и рассудительному, на которого мы можем вполне положиться.

— Господин архиепископ, — сказал он, — наша супруга желает, чтобы тотчас же приступили к рассмотрению просьбы и планов мореплавателя Колумба; мы желаем поручить это дело вам и просим завтра представить нам ваше мнение.

Прелат, слушая короля, читал в его неподвижных, строгих чертах его скрытые намерения и знал безошибочно, что от него требуют.

— Проекты сеньора Колумба заслуживают серьезного внимания, — добавил король.

Изабелла тихо расхаживала взад и вперед в дальнем конце залы. Наконец, она знаком подозвала к себе Мерседес.

— Дитя мое, — сказала королева, — вы думаете, что найдутся рыцари, которые последуют за этим отважным генуэзцем и согласятся разделить его участь в опасном предприятии?

— Да, сеньора, я в этом уверена, — твердо ответила Мерседес. — Дон Луи де-Бобадилья готов даже отдать на это предприятие большую часть своего состояния, если только согласятся его опекуны!

— Они не в праве на это согласиться, — сказала Изабелла, — но если дон Луи останется верен своему намерению, то я буду о нем лучшего мнения, чем до сих пор!

Глава VII

На другой день приемные Альгамбры, как всегда, были переполнены просителями и посетителями, которых привели сюда самые разнообразные дела и интересы. В этой пестрой толпе нельзя было, однако, не заметить человека высокого роста, гордой осанки; этот человек был Христофор Колумб, которого все в Кастилии считали маниаком, фантазером, прожектором и к которому в большинстве случаев относились с насмешливо-снисходительным пренебрежением. Вдруг в приемную вошел дон Луи де-Бобадилья, и его появление было встречено общим шопотом удивления и одобрения. Оглядев собравшихся в зале, он, не задумываясь, подошел к Колумбу и почтительно раскланялся с ним.

— С момента нашей встречи, сеньор, — сказал дон Луи, — я ни о чем другом, кроме ваших проектов, не могу думать, и сегодня явился сюда только для того, чтобы продолжать наш разговор с вами.