Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай - [5]

Приказ был тотчас исполнен, и юный король под звуки труб вступил в Осму, сопровождаемый усиленным отрядом почетной стражи и толпами еще полусонных и мало что понимающих горожан.

— Просто счастье, господин мой король, что мы нашли этот бесплатный ночлег! — проговорил уже знакомый нам молодой человек, дон Андрее де Кабрера, смело поравнявшись с доном Фердинандом. — После того как сеньор Феррера по небрежности потерял единственный наш кошелек — а это, к сожалению, печальная истина — нам было бы трудно играть роль прижимистых купцов, потому что, когда люди торгуются из-за каждой мелочи, их обычно просят показать сначала деньги.

— Раз уж мы добрались до твоей родной Кастилии, дон Андрее, — улыбаясь заметил король, — мы положимся на твое гостеприимство. Нам ведь известно, что два несравненных алмаза всегда в твоем распоряжении.

— Господин мой король! Вашему высочеству note 12 угодно надо мной смеяться, хотя, по правде говоря, ничего другого я сейчас и не заслуживаю. Моя преданность принцессе Изабелле лишила меня всех моих поместий, и теперь я беднее самого захудалого всадника из арагонской армии. Какими же алмазами могу я располагать?

— А я слышал немало весьма лестных слов о двух бриллиантах, сверкающих на лице доньи Беатрисы де Бобадилья, и знаю, что они по-прежнему принадлежат тебе, насколько это допускает благосклонность благородной дамы к своему верному рыцарю.

— Ах, господин мой король! Если наше приключение кончится так же благополучно, как началось, я, наверно, и вправду буду просить вашу милость помочь мне в этом деле.

Губы короля чуть тронула обычная спокойная усмешка, но в это время к ним вплотную подъехал граф де Тревиньо и прервал их разговор.

Ночь Фердинанд Арагонский проспал как убитый, а едва рассвело, снова был в седле. Отъезд королевского кортежа из Осмы совсем не походил на его скромное прибытие. Фердинанд в рыцарском одеянии ехал на благородном андалузском скакуне; роскошные наряды его приближенных еще яснее свидетельствовали о том, кто они такие. Их сопровождал усиленный эскорт копейщиков, во главе которых встал сам граф де Тревиньо. Так они двинулись в путь и 9 октября достигли города Дуэньяса в Леоне, расположенного по соседству с Вальядолидом. Недовольная Генрихом местная знать поспешила изъявить свою преданность арагонскому принцу; ему были оказаны почести, соответствующие его высокому званию и еще более высокому предназначению.

Многим изнеженным в роскоши кастильцам представился случай убедиться, каким суровым воздержанием дон Фердинанд уже в столь юном возрасте — ибо ему едва минуло восемнадцать — закалял свое тело и дух, чтобы никому не уступать в бою. Самые трудные воинские упражнения были его утехой, и, пожалуй, во всем Арагоне не нашлось бы рыцаря, который мог бы превзойти его на турнире или на поле битвы. При этом природная красота дона Фердинанда нисколько не пострадала; он был истинным принцем, а потому палящее солнце, охотничьи забавы и ратные подвиги не оставили на его лице никаких следов, кроме легкого загара.

В течение четырех-пяти следующих дней благодарные кастильцы с восторгом внимали словам короля, не зная, чему отдать предпочтение: его непринужденному красноречию или осторожности в выражении мыслей. Последнее качество можно было расценить как признак преждевременной холодной расчетливости, однако у того, кому предстояло укрощать противоречивые страсти и эгоистические желания людей, то свойство было немалым достоинством.

Глава II

Пусть соловей, в тиши ночной звеня,

Поет один, — ему внимает лес;

Тебе же петь в сиянье ярком дня

И славить всю гармонию небес;

Но мудрецу в его паренье близко

И небо и очаг в лачуге низкой.

Вордсворт note 13

Если вспомнить, к какому мудреному способу пришлось прибегнуть Хуану Арагонскому, чтобы уберечь своего сына от вездесущих и безжалостных слуг кастильского короля, то станет понятно, с каким нетерпением и страхом ожидали завершения этого рискованного предприятия в самом Вальядолиде. Однако пора представить читателю тех, кто с особым вниманием следил за приближением Фердинанда Арагонского и его спутников.

Хотя в те дни Вальядолид еще не достиг столь полного расцвета, как при Карле V note 14 , превратившем его в свою столицу, это был город древний и по тем временам великолепный, с богатыми домами и роскошными дворцами. Перенесемся же мысленно в один из таких дворцов, едва ли не самый лучший. Здесь, в резиденции знатнейшего кастильского дворянина Хуана де Виверо, две особы, еще более взволнованные, чем путники, которых мы только что оставили, с нетерпением ожидали гонца из Дуэньяса.

Покои, куда мы вас приглашаем заглянуть, обставлены с суровой пышностью того века и вместе с тем носят отпечаток изящества и уюта, который женщины обычно придают любому отведенному для них помещению. В 1469 году Испания уже приближалась к завершению великой борьбы, продолжавшейся семь столетий, — борьбы христиан и мусульман за господство над Пиренейским полуостровом. Арабы долгое время владели югом Леона, и во дворцах Вальядолида оставалось немало следов их варварской роскоши. Высокий резной потолок описываемого нами покоя, правда, не мог соперничать с потолками мавританских дворцов, но и он явно говорил о том, что мавры здесь побывали; впрочем, и само название города, Вальядолид — искаженное «Велед — Алид», слово чисто арабского происхождения.